Свидетель о Свете. Повесть об отце Иоанне (Крестьянкине)

– О переводе Крестьянкина к нам. Дело в том, что я хорошо знаю отца Виктора еще по Ростову, мы познакомились в 49-м… Потом вынужден был его отпустить, у него и с паспортом были вопросы, и уполномоченный гнал… В 51-м я утрясал его перевод из Псковского Свято-Троицкого собора в Рязанскую епархию. Сначала на сельские приходы, а с 53-го он служит в Рязани, в Борисо-Глебском…

– Удивительно, – покачал головой митрополит, – но Иоанна Крестьянкина тоже именно из Псковского Свято-Троицкого переводят…

– Ну вот, отец Виктор узнал об этом и настоятельно просил меня приложить все усилия к его переводу к нам. Они с отцом Иоанном близко дружат. И отец Виктор уверял меня, что это будет настоящий бриллиант для епархии. Много хорошего мне о нем рассказывал и архимандрит Пимен, который ныне настоятельствует в лавре.

– Ну, значит, все само собой складывается промыслительно, – с облегчением выговорил митрополит. – Как я понимаю, вы, Владыко, совсем не против того, чтобы приютить Крестьянкина у себя, укрыть от невзгод?..

– Не только не против, но буду очень рад этому, – с улыбкой отозвался епископ. – А уж как обрадуется отец Виктор!..

Троица, май 1956 года

…– Пора, батюшка! – сказала сидевшая на соседней лавке женщина и подхватила тяжелую корзину. – Вот и Тёщина платформа.

– Тёщина? – удивился отец Иоанн, с трудом поднимая набитый книгами чемодан. – Это почему же такое название?

– А с войны еще повелось – Тёщина да Тёщина. Это ж единственная в округе станция была, которую немцы не заняли. Тут у нас и эвакуированные из Ленинграда были, и другие. И все кормились, у нас в сорок первом-то хорошо картошка уродилась и фрукты, а тут война как раз. Вот мы картошкой-то и спаслись и других спасали.

Поезд тормозил. Вместе с соседкой отец Иоанн направился к выходу из вагона. Их тут же окружили торговки с жареной рыбой и вареной картошкой в мисках, мочеными яблоками в больших чашках.

– Вообще станция наша Ясаково называется, а само село – Троица, так многие путают, – продолжала словоохотливая попутчица. – А еще раньше, до 29-го, звалась Троица-Пеленица.

– Это почему так?

– А вроде как икона Троицы по Оке плыла на пелене, да к берегу у нас ее и прибило… Пойдемте, я прямо в центр иду, вот и провожу вас до церкви.

– Спаси, Господи, – поблагодарил батюшка.

Вот и новое место служения – Троица. Храм, соответственно, тоже Троицкий. Спасибо верному другу отцу Виктору Шиповальникову, что устроил сюда, расстарался… Правда, о столице епархии, Рязани, речь не шла – батюшку направили в Спасский район. Но ехать от Рязани было вовсе недалеко, всего-то минут сорок поездом. Да и отец Виктор убеждал, что начинал на Рязанщине с сельских храмов, а через два года получил перевод в саму Рязань. В Борисо-Глебском соборе, где служил друг, отец Иоанн, конечно же, сразу побывал и был очарован этим мощным храмом, внутри напомнившем ему Христорождественскую церковь в Измайлове: строились они одновременно, в похожей стилистике…

…Идя сельской улицей, отец Иоанн дивился величине села: казалось, оно все не кончается и не кончается. И дома все, как на подбор, выглядели ухоженными, крепкими, зажиточными. И не только деревянные избы, но и кирпичные, крытые шифером и железом. В некоторых дворах стояли мотоциклы, «Москвичи», даже «Победы».

– А что вы думали, полтыщи домов тут у нас, – подтвердила его провожатая. – А что дома хорошие – так ведь места огуречные, огурцы вся страна покупает. На них-то и богатеем. Вон видите, огородов сколько?.. Все сажают, а как в июле урожай пойдет, так и вообще никого не увидите, все торговать поедут… В соседнем Красильникове огурцы еще до войны начали сажать, а у нас лет шесть назад. До того крутились как могли, валенки валяли, шили, ткали, ездили на заработки в Москву – трудоднем-то сыт не будешь… Маленкову спасибо, когда в 53-м участки разрешили в пять раз больше да налоги вдвое снизили, а на огороды так и совсем налог отменили…

– Так сейчас-то и Маленкова отменили, – в полушутку заметил батюшка. Женщина со вздохом махнула рукой:

– Ай, не говорите! Вон соседке Хрущев-то нравится, а я ей говорю: помяни мое слово, не будет от него толку…

– А какой настоятель у храма? – вернул сельчанку к реальности отец Иоанн.

– Отец Дорофей-то? – оживилась та. – Серьезный мужчина! Сам из-под Ленинграда откуда-то. До войны учителем был, а на войне – разведчиком, у него даже орден Славы есть… Стро-огий – аж жуть!.. Муха на службе не смеет пролететь!.. А если кто во время службы шепчется – тут же на колени ставит, каяться!.. Ну, сами увидите… Пришли, батюшка. Вон она, красавица наша, Святая Троица!..