Свидетель о Свете. Повесть об отце Иоанне (Крестьянкине)

Действительно красавица!.. Обширный, старый (и – сразу видно – давно не знавший ремонта) каменный храм с высокой, остро заточенной кверху колокольней. Сбоку, за забором – здание школы. А какой вид открывается с холма на Оку!.. Ловя губами майский ветер с реки, отец Иоанн невольно улыбнулся. Промысл Божий снова привел на берег родной реки – ведь Орёл-то тоже стоит на Оке… «И какое же дивное, хорошее название сохранило село – Троица! – подумал он. – Не переименовали ведь ни в Ленинку, ни в Сталинку…»

– Горела она, правда, в 37-м, Наташа Умная пожар этот предсказала, – продолжала рассказывать сельчанка. – Это у нас блаженная местная. И еще есть Коля Щи Давай, да вон он стоит, у паперти… Всегда в платочке ходит, предсказывает, у кого сын или дочь родится, да кто помрет скоро. Ну, мне пора, батюшка. Рада была вам помочь.

– Спаси, Господи, – отозвался отец Иоанн. – Вы в храм-то приходите.

– Ой, не знаю. Надо ж огурцами заниматься…

– А вы и огурцами, и душой своей займитесь, – улыбнулся батюшка, – а огурцы к душе-то и подтянутся…

Рязань, ноябрь 1956 года

Уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви по Рязанской области Сергей Иванович Ножкин сидел в своем кабинете на втором этаже новенького здания по адресу улица Ленина, 12. На обширном, обитом черной кожей столе громоздились нужные для работы бумаги: справа – еще не просмотренные, слева – завизированные. В окно нудно барабанил затяжной ноябрьский дождь. Громоздкий радиоприемник «ВЭФ», стоявший в углу, тихо бубнил себе под нос:

– Передаем сообщение ТАСС. В руководящих кругах СССР заявили, что если Англия, Франция и Израиль, вопреки решениям ООН, не выведут всех своих войск с территории Египта и под различными предлогами будут затягивать осуществление этих решений и накапливать силы, создавая угрозу возобновления военных действий против Египта, то соответствующие органы Советского Союза не будут препятствовать выезду советских граждан-добровольцев, пожелавших принять участие в борьбе египетского народа за его независимость. К другим новостям. Совет Министров СССР утвердил постановление номер 1475 «Об утверждении положения о персональных пенсиях». Постановление вступает в силу с 1 декабря сего года…

Пенсия, пенсия, тем более персональная… Ох, и нескоро еще. Ножкин поднял голову от бумаг, с хрустом расправил затекшие кисти рук. Не до пенсий тут. Фронт работы огромный. 76 действующих православных церквей, 4 старообрядческие, 4 баптистских организации. На 76 приходах – 135 священников, актив из верующих граждан составляет 2300 человек… И не выживают они в последнее время, а просто-таки подняли голову. Ножкин поискал на столе нужную справку, покачал головой. Годовой доход всех церквей области за последние три года вырос больше чем вдвое, с семи миллионов рублей до пятнадцати. А рязанский собор Бориса и Глеба только один получает три с половиной миллиона в год. Это при том, что «Победа» стоит, к примеру, шестнадцать тысяч… Черт знает что творится. Безобразие какое-то.

Эх, были бы на дворе двадцатые годы, когда вопросы с церковниками решали просто… Сергей Иванович даже попытался вспомнить себя в те годы, когда ему было всего-навсего двадцать. Но не вспомнил ничего подробного. Так, общее ощущение. А сейчас – и тебе уже 52, и времена другие. Нельзя ничего нахрапом, наскоком, во всем политика нужна. Вон во время войны мудрый товарищ Сталин из политических соображений приоткрыл дверцу, дал церковникам свободу – и правильно, потому что была война, и народ нужно было мотивировать, воодушевлять. А теперь-то что?.. Но, видать, на самом верху и сами толком еще не определились с этим вопросом. Вон летом 54-го вышло постановление об усилении борьбы, а уже в ноябре свернули лавочку. Значит, было несвоевременно или что-то пошло не так. А что именно – поди догадайся, не рязанское это дело, а московское. А будешь шибко высовываться – загремишь куда подальше, а на твое место много охотников найдется…

Правда, никуда Сергей Иванович не высовывался, почему и сидел в своем кресле с 51-го года спокойно и крепко. Момент понимал, ситуацию чувствовал и на рожон не лез. Без этого дела никуда. Политика, чтоб ее…

…В дверь кабинета постучали. Заглянула секретарша.

– Сергей Иваныч, к вам священники.

– Я никому не назначал, – недовольно буркнул Ножкин.

– Так они из района. Говорят, когда еще в Рязани будем.

– А я говорю, я никому не назначал! – повысил голос уполномоченный. – Что за бесцеремонность, в конце концов? Сказано было всем: на прием записываться заранее! Вот пускай сидят теперь и ждут!

– Сколько ждут?

– Столько, сколько надо! Занят я!..

«Обнаглели совсем, – раздраженно думал Ножкин, пытаясь сосредоточиться на бумаге. – Так и лезут. Никакого покоя». Но покой так и не появился – как ни старался он вникнуть в суть текста, машинописные буквы прыгали перед глазами, а раздражение не уходило. Так прошло десять минут.

Сняв телефонную трубку, Ножкин буркнул секретарше:

– Ладно, пусть заходят.