Свидетели войны. Жизнь детей при нацистах

Эвакуированные матери, наоборот, часто приспосабливались к новым условиям намного хуже. Их городские привычки и северный акцент, неприязнь к местной пище и рассказы о роскошных домах, которые они потеряли, нарушали упорядоченное размеренное течение сельской жизни. Хуже всего, многие женщины не хотели работать. Впрочем, им это и не требовалось. Если жене крестьянина с четырьмя или пятью детьми приходилось довольствоваться 45–60 марками в месяц, бездетная жена служащего могла тратить от 150 до 180 марок. Женщины из Эссена, Дюссельдорфа и Гамбурга, эвакуированные в Вюртемберг, смотрели на швабских «крестьянок» свысока, считая их простушками и дурами за то, что они «так много работают». Жены фермеров, в свою очередь, возмущались праздностью горожанок, которые «похоже, считают, что их должны обслуживать и исполнять все их прихоти, словно в гостинице». Швабские хозяйки жаловались, что новоприбывшие не помогают им даже с домашними делами, такими как стирка и штопка, не говоря уже о полевых работах, особенно когда для сбора урожая требовались все свободные руки [63].

По мере того как рабочие второстепенных отраслей, и особенно женщины и дети, покидали города, война для них отходила на задний план. К февралю 1944 г., когда Лизелотта Гюнцель уехала из Берлина в Дройзен в Саксонии, мода на разговоры о возмездии и победе над Англией или о еврейском воздушном терроре окончательно прошла. Тем, кто никуда не уехал, оставалось только, следуя тщательно выверенному пропагандистскому лозунгу, «держаться до конца» – хотя у них в любом случае не было другого выбора. Впрочем, они могли поступить лучше: включить радио, снова начавшее чаще передавать легкую романтическую музыку по заявкам слушателей, отодвинуть мебель к стене и устроить танцы. Отправляясь в новую школу-интернат, Лизелотта Гюнцель постаралась смириться с тем, что ей придется оставить свой дом и родителей, – в утешение она говорила себе: «Помимо боли расставания я чувствую сильную тягу к далеким местам. То же чувство, которое тысячи лет назад заставляло скандинавских и германских завоевателей покидать свои дома, сегодня мощной волной поднимается в моей груди» [64].

9. Вынужденное бегство

В июне 1944 г. вермахт оказался застигнут врасплох. К третьей годовщине немецкого вторжения в Советский Союз Красная армия начала на Восточном фронте операцию «Багратион», свое крупнейшее наступление в ходе этой войны. Воспользовавшись тактической внезапностью, Красная армия провела серию серьезных боев на окружение под Витебском, Бобруйском, Брестом и к востоку от Вильно, недалеко от тех мест, где в 1941 г. сама потерпела ряд тяжелых поражений. К 4 июля в ее руках была большая часть Белоруссии. Вермахт понес катастрофические потери в живой силе и технике. Группа армий «Центр» и группа армий «Северная Украина» были практически уничтожены, потеряв 28 дивизий и 350 000 человек. За уничтожением группы армий «Южная Украина» последовало окончательное освобождение Советского Союза, а немцы были отброшены к линии вдоль Вислы. На западе союзники высадились в «День Д» на том участке побережья, который немецкое командование до этого не считало нужным защищать, и в тот день, когда силы немецкой воздушной и морской разведки были отозваны из-за сообщений о плохой погоде в Ла-Манше. Когда союзники вырвались из кольца вокруг Нормандии, и 7-я армия США в середине августа начала продвигаться вверх от Средиземноморского побережья, Гитлеру пришлось разрешить полномасштабный вывод войск из Франции. Париж был освобожден 25 августа, а 12 сентября первые американские войска пересекли немецкую границу южнее Аахена [1].

До конца мая 1944 г. Третий рейх контролировал Европу от Черного моря до портов Ла-Манша. Военно-промышленные предприятия неуклонно наращивали выпуск продукции, сокращать внутреннее гражданское потребление не потребовалось, за исключением кратковременного урезания пайков в 1942 г. Массовые бомбардировки городов пошли на спад, и многие родители захотели, чтобы их дети вернулись домой, что вполне красноречиво свидетельствовало об их дальнейших ожиданиях. На западе многие предвидели высадку союзников, однако немало людей считало, что она окончится такой же катастрофической неудачей, как и попытка высадки в Дьеппе в 1942 г.