Свидетели войны. Жизнь детей при нацистах

В разрушенных и обезлюдевших промышленных городах Германии постепенно воцарилась атмосфера самосудных расправ и заметно выросла жестокость полиции по отношению к восточным рабочим. 14 октября 1944 г. в Дуйсбурге фольксштурм – местное ополчение, сформированное менее трех недель назад, – схватил «подозрительно выглядевшего» русского, участвовавшего в разборе завалов после авианалета. Его поставили к стенке на улице и расстреляли только потому, что кто-то сообщил, будто в подвале снесенного дома неподалеку какие-то русские военнопленные ели джем – очевидно, украденный. Пока нацистские власти поддавались моральной и физической панике, гестапо, полиция, СА и гитлерюгенд изо всех сил пытались удержать под контролем города, где массы иностранных рабочих лишились мест пребывания после того, как их бараки оказались разрушены бомбардировками. Нарушение железнодорожного сообщения означало, что в города поступало меньше товаров, а на заводах было меньше работы. В таких городах, как Кельн, у некоторых владельцев магазинов все чаще возникал соблазн сбывать товар на черном рынке и обвинять в его исчезновении банды бездомных иностранных рабочих или немецких подростков из «пиратов Эдельвейса».

Восточный фронт в 1944–1945 гг.

Попытки нацистов контролировать общество – предупреждения семьям, санкции на рабочем месте, полицейский надзор за местопребыванием граждан – неизбежно толкали за рамки закона таких подростков, как Фриц Тайлен и остальные «пираты Эдельвейса», упрямо продолжавшие отращивать волосы и играть на гитарах. Скрываясь от штурмовиков и гитлерюгенда в сарае на приусадебном участке, Фриц и несколько его друзей через некоторое время обнаружили, что выпали из общественной системы распределения продуктов. Они решили проникнуть в хранилище и украсть специальные продуктовые карточки, которые выдавали путешественникам. Когда железнодорожный служащий попытался их остановить, один из друзей Фрица избил его до потери сознания. Однажды вечером в августе 1944 г. другой его приятель, Бартель Шлинк, вытащил из кармана пистолет и выстрелил в патруль штурмовиков СА. К тому времени Фриц Тайлен уже понимал, что гестапо рано или поздно выследит их. Тайлену относительно повезло: его арестовали на месте и отправили в военный тренировочный лагерь. Оставшиеся «пираты» тем летом и осенью наладили связи с новым преступным сообществом немецких спекулянтов, торговавших на черном рынке, и бандами иностранных рабочих. В октябре после серии перестрелок кельнское гестапо захватило в районе Эренфельд членов русских банд и вместе с ними нескольких «пиратов Эдельвейса». 25 октября и 10 ноября пойманных публично повесили на глазах у тысячной толпы. Среди казненных 10 ноября было шестеро немецких подростков, в том числе друг Тайлена шестнадцатилетний Бартель Шлинк, один из предполагаемых лидеров «пиратов Эдельвейса» в Кельне. Главной мишенью гестапо были не сами «пираты», а банды иностранных рабочих, однако тело Шлинка в назидание оставили болтаться на виселице до конца дня [5].

Пикирующие бомбардировщики и истребители беспрепятственно рыскали над полями, проселками, деревнями и городками. Во многих сельских районах они нередко становились первым явным признаком войны. Иногда эти низко летящие самолеты, с ревом появлявшиеся словно из ниоткуда, включали сирены, воспроизводя устрашающий эффект «Штукас». В такие моменты люди, застигнутые авианалетом в закрытых вагонах медленно движущихся поездов, чувствовали себя особенно ужасно [6].

В Унтертурнбахе в Австрии десятилетняя Хельга и две ее подруги, Эдит и Анни, ехали домой на велосипедах, когда прозвучал сигнал тревоги. Услышав приближающийся самолет, Хельга бросила велосипед и прыгнула в полную воды канаву на обочине дороги. Когда самолет скрылся, она выбралась из канавы и побежала через поля к дому. Эдит поступила так же. Позже, когда дед Хельги пошел забрать ее велосипед, он нашел на дороге убитую Анни, пытавшуюся уехать вперед. «Зачем, – спрашивала себя Хельга, когда услышала об этом, – зачем они стреляли в десятилетнюю девочку?» Сельская местность Баварии и Австрии больше не была островком безопасности в пучине войны. Но и в городах люди, пережившие множество бомбардировок, вспоминали, как боялись авиационных пулеметов, которые обстреливали улицы без всякого предупреждения, выпускали очередь, разворачивались и стреляли снова [7].