Свидетельство

Наконец свет вспыхнул и, под торжествующие крики девиц, голый г-н Сендлер, двумя руками обняв гигантский резиновый член, привязанный к его пухлым чреслам, поднялся на ноги, горько плача. Близнецы страшно захохотали. Они хохотали так, что кресла сотрясались под ними, а огромная люстра, свисающая с потолка, того и гляди готова была рухнуть на их круглые головы. Над всем залом стоял их неумолчный оглушительный хохочущий лай. Рты близнецов были широко распахнуты, тугие щеки подползли вверх и прикрыли глаза, затылки побагровели. Я оглох.

Карлица на сцене схватила г-на Сендлера за волосы и заставила кланяться. Слезы текли по его лицу, но он не смел вытереть их. Наконец девицы пинками погнали его со сцены, и он побежал, переваливаясь, поддерживая руками громадный привязанный розовый член. Девицы сделали неуклюжий книксен и голыми тощими задами плюхнулись на дощатый пол. Карлица, подпрыгнув, оседлала большую женщину и проскакала на ней круг почета. Большая женщина громко ржала.

Свет в зале вспыхнул, и я понял, что представление закончилось. Но с места никто не вставал. Близнецы сидели молча, напрягшись, словно ожидали еще чего-то. Вдруг служители начали выталкивать из зала тех, кто стоял в проходах. Кто-то пытался сопротивляться, но вскоре всех их, как и меня, выпихнули за дверь.

На улице стемнело. Накрапывал отвратительный дождь, и изгнанные недовольные зрители, понуро смирившись с судьбой, подняв воротники плащей, уныло нырнули в мокрую темноту. Я огляделся: зрители разошлись. Тогда я повернулся к захлопнутой двери и приник глазом к щели.

Свет в зале горел уже не столь ярко. Близнецы расстегнули рубашки, и галстуки их повисли дохлыми крысами. Тугими задами поднялись они с деревянных кресел, и служители вмиг расставили сиденья большим полукругом. Близнецы уселись и, выпятив круглые животы, замерли в ожидании. На сцене, за закрытым вновь занавесом, начались шебуршания, вскрики, возня, и наконец в зал выпихнули большую голую женщину. Груди ее вздымались, круглые коровьи глаза пугливо оглядывали близнецов, а на губах блуждала странная полуулыбка. Осторожно ступая косолапыми босыми ногами, она вошла в центр полукруга. Близнецы облизнулись и засучили тугими икрами. Большая женщина присела на корточки и, растерянно улыбнувшись, схватила себя за груди. Рык пронесся по залу, вмиг близнецы сорвались со своих стульев и бросились на нее. Я смог разглядеть только груду навалившихся тел. Ботинки, штанины и рукава пиджаков мелькали в огромной куче. Вдруг толпа подалась назад, и в просвете разглядел я белое тело со скрученной головой и разверзнутыми большими ногами. Близнецы потрясали кулаками, громко рыча и топая башмаками. Занавес раскрылся, и девица Алеф, вытолкнутая со сцены, прыгнула к близнецам. Толпа только хрюкнула и поглотила ее.

На сцене голые, тесно прижавшись друг к другу, стояли, дрожа и поскуливая, г-н Сендлер, три оставшиеся девицы и горбунья, хохочущая беспрестанно. Рычали близнецы, требуя нового тела, и со сцены с прощальным воплем полетел кубарем к ним длинный и пухлый г-н Сендлер. В последний миг лицо его исказилось ужасом, но короткие пальцы близнецов уже схватили его, и толпа, утробно рыча, набросилась на него. Три девицы, одна за другой, зажмурив глаза, прыгнули в кучу, и всех их в мгновение ока поглотила масса ботинок, брючин и рукавов.

Только горбунья осталась на сцене. Близнецы повернули к ней тугие шеи, оскалились, багровые их затылки напряглись. Горбунья раскрыла объятия, длинные груди ее затряслись, она рыкнула и с безумным криком бросилась к близнецам. Толпа взвыла и погребла ее крохотное тело под кучей пиджачных пар. Вся эта масса еще долго возилась, кряхтя и урча, пока, наконец, обессиленные уставшие близнецы не начали лениво и медленно отползать к своим креслам. На полу в середине зала осталось семь растерзанных тел. Близнецы отдувались, устроившись в креслах. Потом, как по команде, вытащили аккуратно завернутые бутерброды и принялись за них. Они жевали, сосредоточенно чавкая. Крошки сыра падали им на брюки.

Я не мог более вынести ужасную эту картину. Я отшатнулся от двери. Я вошел в дождь и не почувствовал, как струи бьют мне за шиворот. Я шел, как пьяный, по пустым улицам среди рассеянного света неверных пугающих фонарей. Сзади раздались крики, и я услышал настигающий меня топот. Я оглянулся. Нестройной толпой близнецы нагоняли меня. Отпрыгнув, я прижался к выщербленной кирпичной стене.

Я узнал их еще там, в зале. Это были они – садовники. Те самые шестнадцать братьев, народившие себе по куче детей. Еще в зале я узнал этот мужественный двойной подбородок, эти пустые маленькие глаза и этот высокий голос. Я не смог распознать среди них моего косильщика – все они были словно копиями друг друга.