Свирепая справедливость

– Ты сказал, что любишь меня, – прошептала она наконец. Произнесла вопросительно, неуверенно.

– Да, люблю. Наверное, я всегда знал это, но, выяснив, что ты Калиф, должен был глубоко похоронить это чувство. И признался себе в этом только в самом конце.

– Я рада, – просто ответила она. – Потому что, видишь ли, я тоже люблю тебя. Мне казалось, я никогда не смогу полюбить. Я отчаялась, Питер. А потом встретила тебя. И тут мне сказали, что ты меня убьешь. Что ты Калиф. Я думала, что умру – найти тебя и тут же потерять... Это так жестоко, Питер. Мне нужно было дать тебе шанс доказать, что это неправда!

– Не разговаривай, – приказал он. – Просто лежи и слушай. Мой голос в порядке, поэтому я буду рассказывать первым. Как это было со мной. Как я узнал, что ты Калиф.

И он заговорил, прижимая ее к себе, – негромко, спокойно. В каюте слышались только мягкий плеск волн о корпус и приглушенный гул кондиционера.

– До того дня, как похитили Мелиссу-Джейн, ты знаешь все, абсолютно все. Я информировал тебя, ничего не скрывая, не утаивая... – Он вздрогнул и стал подробно рассказывать о спасении Мелиссы-Джейн.

– Должно быть, за эти дни у меня в сознании что-то нарушилось. Я готов был поверить всему, попробовать все, только бы вернуть ее. По ночам я просыпался, шел в ванную, и меня тошнило при мысли о ее руке в стеклянной бутылке.

Он рассказал, как собирался убить Кингстона Паркера, чтобы выполнить требование Калифа, как тщательно, дотошно планировал покушение, называл подробности – когда, где. Магда, дрожа, прижималась к нему.

– Способность разлагать даже лучших, – прошептала она.

– Молчи, – попросил он и рассказал о телефонном звонке, который привел к Старому Поместью в Ларагхе.

– Найдя свою дочь в таком состоянии, я утратил последние остатки рассудка. Когда я увидел ее, ощутил жар ее тела, услышал, как она кричит от ужаса, я мог бы убить... – Он осекся. Воцарилось молчание. Вдруг Магда чуть слышно охнула, и он понял, что сильно сжал ей пальцы.

– Прости. – Он поднял ее руку и поднес к щеке. – Тогда мне и рассказали о тебе.

– Кто? – шепотом спросила она.

– «Атлас».

– Паркер?

– Да, и Колин Нобл.

– Что они тебе сообщили?

– Что? Как отец ребенком привез тебя в Париж. Что уже тогда ты была умной, красивой и какой-то особенной... – Он продолжал: – Когда был убит твой отец... – Когда он сказал это, Магда беспокойно пошевелилась у его груди. – Ты стала жить с приемными родителями, все они были членами партии, а ты была таким многообещающим ребенком, что за тобой специально приехали из Польши. Кто-то выдал себя за твоего дядю...

– Я поверила, что это мой дядя... – Она кивнула. – И верила в это десять лет. Он писал мне. – Магда заставила себя остановиться, помолчала немного и сказала: – После папы у меня оставался только он.

– Тебя выбрали для отправки в Одессу, – продолжал Питер, почувствовал, как она напряглась, и повторил более резко: – Тебя отправили в специальную школу в Одессе.

– Ты знаешь об Одессе? – прошептала она. – Думаешь, что знаешь. Кто там не бывал, не может знать...

– Тебя учили... – он смолк, снова представив себе прекрасную девушку в особом помещении, выходящем на Черное море; она учится использовать свое тело как ловушку и приманку, чтобы пленить и обмануть мужчину, любого мужчину. – Тебя учили многому. – Ничего иного он не сумел произнести.

– Да, – подтвердила она, – очень многому.

– Например, как убить человека голыми руками.

– Думаю, что я не смогла бы убить тебя, Питер. Подсознание не позволило бы. Видит Бог, ты не должен был выжить. Я любила тебя и, хотя ненавидела за предательство, не могла заставить себя... – Она вздохнула. – Поэтому при мысли о том, что ты убьешь меня, я испытала едва ли не облегчение. Я готова была принять это. Лучше смерть, чем жизнь без любви, которую, как мне казалось, я нашла.

– Ты слишком много говоришь, – остановил ее Питер. – Побереги горло. – Он приложил палец к губам Магды, заставляя ее замолчать, и продолжал: – В Одессе ты стала одной из избранных, вошла в элиту.

– Это как войти в церковь – прекрасно, таинственно... – прошептала она. – Не могу объяснить. Я все сделала бы для государства, если бы знала, что это нужно «Родине-матери».

– Правда? – Питеру было интересно, не откажется ли она от своих слов.

– От начала и до конца, – кивнула она. – Я никогда больше не буду лгать тебе, Питер. Клянусь.

– А потом тебя отправили обратно во Францию, в Париж? – спросил он, и Магда снова кивнула.

– Ты полностью оправдала и даже превзошла ожидания своих хозяев. Ты была лучшей, самой лучшей. Ни один мужчина не мог устоять перед тобой.

Она не ответила, но и взгляда не опустила. Это не было дерзостью: она подтверждала выводы Питера.

– Были мужчины. Богатые и влиятельные... – Теперь в его голосе звучала горечь. Он не мог с собой справиться. – Много, много мужчин. Никто не знает, сколько именно, и у каждого ты брала капельку нектара.

– Бедный Питер, – прошептала она. – Это мучило тебя?

– Это помогало мне ненавидеть тебя, – просто сказал он.