Свирепая справедливость

– Это не месть. Я достаточно стар и опытен, чтобы понимать: из всех человеческих роскошеств у мести самый горький вкус.

– Ты не посмеешь... – испуганно выкрикнула девушка. – Тебя уничтожат.

Питер продолжал, словно не слыша:

– Это не месть, – повторил он. – Вы сами назвали причину. Если вам сохранить жизнь, вас освободят. Пока вы живы, другие будут умирать... умирать, лишившись человеческого достоинства. Умирать в ужасе, как те, кого вы убивали...

– Я женщина. Я ранена. Я военнопленная, – закричала Ингрид, пытаясь приподняться.

– Это старые правила, – сказал ей Питер. – Вы уничтожили их и создали новые. Отныне я играю по вашим правилам. Я опустился до вашего уровня.

– Ты не убьешь меня, – в голосе девушки зазвучали исступленные нотки. – У меня еще много дел...

– Колин, – негромко сказал Питер, не глядя на американца. – Тебе лучше выйти.

Колин Нобл заколебался, положив правую руку на рукоять «браунинга», и блондинка умоляюще повернула к нему голову.

– Не позволяйте ему.

– Питер... – сказал Колин.

– Ты был прав, Колин, – тихо сказал Питер. – Та девочка очень похожа на Мелиссу-Джейн.

Колин Нобл убрал руку от пистолета и пошел к двери. Голосом, полным ужаса и ненависти, девушка начала выкрикивать непристойности и угрозы.

Колин неслышно закрыл дверь и встал спиной к ней. Единственный выстрел прозвучал оглушительно громко, и поток гнусных оскорблений внезапно оборвался. Наступившая тишина была даже ужаснее, чем предшествовавшие ей звуки. Нобл не шевелился. Он ждал четыре, пять секунд; наконец дверь открылась, вышел генерал Питер Страйд. Он протянул Колину пистолет, ствол которого был горячим на ощупь.

Красивое аристократическое лицо Питера осунулось, он словно пережил долгую опустошительную болезнь. Это было лицо человека, прыгнувшего в пропасть.

Питер Страйд отворил стеклянную дверь и вышел не оглядываясь. Несмотря на жуткое выражение отчаяния, он по-прежнему вел себя как солдат и походка его была твердой.

Колин Нобл даже не заглянул за дверь.

– Теперь она ваша, – сказал он врачу. И пошел вслед за Питером Страйдом по широкой лестнице.

Предстоял долгий трудный галоп по ровной местности, потом по пастбищу к вершине подъема, и на пути – ворота, только одни. Мелисса-Джейн гнала свою гнедую кобылку, рождественский подарок дяди Стивена. Она, как почти все девочки на пороге созревания, испытывала страстную любовь к лошадям и прекрасно смотрелась на лоснящемся породистом животном. От холода ее щеки разрумянились, прядь волос медового цвета весело раскачивалась в такт аллюру. За те несколько недель, что Питер ее не видел, Мелисса-Джейн расцвела, и он с некоторой опаской, но и с большой гордостью понял: дочь становится красавицей.

Питер сидел на одном из своих гунтеров, рослом, длинноногом, способном выдержать его вес, но мерину стоило большого труда не отставать от стремительной пары, которая легко гарцевала впереди.

У живой изгороди Мелисса-Джейн не снизошла до ворот, крепче стиснула поводья и направила гнедую к кустам. Маленький круглый круп приподнялся в прыжке, из-под копыт полетели комья земли.

Одолев изгородь, девочка оглянулась на отца, и Питер понял, что ему брошен вызов. Изгородь тут же показалась очень высокой, и он впервые заметил, под каким большим углом уходит назад земля. Он почти два года не ездил верхом, а на этом мерине вообще сидел впервые, но конь храбро пошел на прыжок, они перелетели через изгородь и неуклюже приземлились, Питер ухватился за шею коня, и на мгновение ему показалось, что он упадет на глазах у дочери; однако удержался в седле, натянул поводья, конь запрокинул голову, и они остановились.

– Супер! – со смехом крикнула Мелисса-Джейн. К тому времени как Питер догнал ее, она уже спешилась под тисом на самой вершине и ждала, пар ее дыхания вился в холодном неподвижном воздухе.

– Наша земля когда-то тянулась до самой церкви, – Питер показал на далекую серую каменную иглу, воткнутую в брюхо неба, – а там – почти до самого края равнины. – Он повернулся в другую сторону.

– Да, – Мелисса-Джейн просунула свою ладонь в его.

Они стояли под деревом.

– Семья продала ее, когда умер дедушка. Ты рассказывал. И правильно. Одна семья не должна иметь так много.

Питер удивленно посмотрел на нее.

– Боже мой, коммунистка в семье. Пригрели на груди змею!

Она сжала его пальцы.

– Не волнуйся, папусик. Разжиревший плутократ – это дядя Стивен. А ты не капиталист. Ты у нас безработный... – Девочка тут же смолкла, ее смех затих, она виновато посмотрела на него. – Ой, я не хотела. Правда.

Прошел почти месяц после отставки Питера, но скандал еще не утих.

Хвалебные заголовки, посвященные операции «Дельта» и успеху «Тора», продержались лишь несколько дней. Восторженные редакторские колонки, обложки и развороты, главная новость на всех телеканалах, бурные поздравления от руководителей всех западных держав, мгновенный триумф Питера Страйда и его героев – во все это быстро проникли странные ноты, и экстаз как будто выдохся.