Свиток 5. У истоков империи

— И как звали Великого Вождя что вел ту Орду? — с ходу убил меня вопросом Хииовитаак.

— Не знаю, — често признался я. — Того оуоо, которому мы служили, звали Пива… то есть Иобиовосик… Нет Ибовасик… А может быть… Да, точно — Иобиваасик.

— Ты даже не знаешь имени своего командира?

— Так ведь это было больше двух лет назад, и под его началом мы были совсем недолго.

— А расскажи-ка мне…

Хренов контрразведчик начал задавать мне вопросы, и я быстро поплыл. Некоторые касались разных мелочей вроде цвета поясов у воинов, узоров на сапогах, длины и «хвостатости» бунчуков или вообще особенностей сбруи. Кое на что из этого я мог ответить вполне нормально. В основном, вспоминая трупы врагов и их оружие и доспехи, доставшиеся мне в качестве добычи. Но по большей части плавал или отвечал, вспоминая особенности жизни в орде Эуотоосика. Наверняка в чем-то прокололся. И не один раз, судя по десятку-другому ударов плетью, с которыми познакомилась моя спина.

Потом допрос как-то внезапно перешел на особенности существовании царства Тау’кита… Резко вернулся обратно к Орде. Перепрыгнул на Вал’аклаву, Улот, снова Орду Тау’кита, цены на бронзу, пропавший отряд аиотееков и где производилась клетчатая иратугская материя.

При этом Хииовитаак вовсю ловил меня на противоречиях и, я не сомневаюсь, неоднократно отлавливал. Иногда лупил за это, иногда делал вид, что принимает ответ, а потом спустя какое-то время задавал его снова, но уже под другим углом.

В общем, я примерно догадывался что он делает. Таким образом он отслеживал мои реакции на вопросы, ответы на которые я точно знаю, и те, в которых я плаваю или откровенно вру. Так что можно было не сомневаться, что он видит меня насквозь и к тому времени, когда придет время для серьезных пыток, уже будет знать, что именно у меня спрашивать. Но я тем не менее продолжал врать, выкручиваться и наводить тень на плетень.

Зачем? Хотел тупо выиграть время. И я его себе выиграл, благо за всеми этими занятиями день, почитай, уже и прошел а местные не очень склонны вести активный образ жизни в темноте — освещение слишком дорого и неудобно. Так что у меня был шанс дотянуть до ночи и получить небольшую паузу, чтобы вздохнуть, оглядеться и не только закрываться от сыпящегося на меня града ударов, но и попробовать ударить в ответ.

Кстати об ударах. На удары плетью я реагировал особенно болезненно, жутко орал и вертелся… Нет, правда было больно, хотя местная жизнь уже изрядно закалила меня, приучив к терпеливости. Но демонстрировать свою зафигенную стойкость и мужество перед лицом врага ценой своей шкуры и здоровья мне казалось не самым разумным делом. Так что примерно после полутора десятка ударов я начал демонстративно падать в обморок и наконец добился того, что Хииовитаак махнул рукой своему помощнику, мол, хватит на сегодня, а то ужин пропустим. После чего велел бросить меня в какой-то ваакоос.

Ваакоос находился буквально за той хижиной, где я имел честь быть пленником, и на деле оказался самым банальным зинданом — вырытой в земле ямой глубиной метра два с половиной и полтора-два метра в диаметре, закрытой сверху решеткой.

Увы, кажется, я был тут далеко не первым пленником и что хуже всего, провести в ваакоос канализацию никто не озаботился. Так что упал я… не буду портить вам аппетита.

Впрочем, на сей раз демоны Анти’санитарии и Вон’и были на моей стороне. Избитое тело и измученный мозг вовсю уговаривали мой Дух улечься, свернувшись калачиком, на дне ямы, немножко поскулить и забыться нервной дремой. А нельзя!

Пожалуй, только сейчас у меня еще и оставался крохотный шанс выбраться из этой передряги. И пусть испуганный зверек внутри нашептывает не торопиться, оглядеться по сторонам, выждать время… Я точно чувствую, знаю, что другого шанса уже не будет. Потому что завтра допрос будет куда более жестким, а обыск — тщательным. Силы начнут стремительно истощаться и к следующей ночи я буду тем самым овощем, изображать который пытаюсь сейчас.

Так что полежал немножко, дожидаясь, пока наверху утихнут шаги и возня моих конвоиров, и постарался более-менее успокоиться. Потом начал шевелиться. Руки мне, к счастью, на сей раз связали спереди, видимо, чтобы удобнее было бить по спине, и перевязывать за спину не стали. Видать, все-таки удачно удалось изобразить из себя полутруп. Ноги, правда, перед тем как опустить в яму, тоже связали. Но это и пофиг, ими я пока пользоваться не собирался.

Первым делом полез в голову. В смысле, под прическу. Во-первых, жутко хотелось почесаться, а во-вторых, под остатками моего головного убора (аиотееки не слишком деликатно обращаясь с моей персоной, обломали и растеряли почти все перья, однако ремешок, за который они были заткнуты, остался на месте) был припрятан чуть согнутый обломок бритвы… Вот как сердцем чуял, что он мне понадобится. Сначала сдуру перепилил им веревку, связывающую мои ноги. А потом, чертыхнувшись и обозвав себя дебилом, зажал грязную измазанную в каком-то дерьме бритву в зубах (пока пилил, умудрился пару раз уронить ее в грязь) и долго и нудно освобождал себе руки.