Свобода

Несмотря на гуманизм мотивов многих серьезных апологетов социального обеспечения, эта цель, этот метод и эта надежда на дополнительную выгоду для системной интеграции, сопровождали институты соцобеспечения на протяжении всей их истории. В 1964 году в Британии (то есть в стране, которая в то время гордо называла себя «государством соцобеспечения» и которая подарила миру некоторые из самых гуманных документов в истории человечества, подобно знаменитому Отчету Бевериджа) Брайан Абель-Смит отмечал, что «если частный сектор соблазняет публику купонами, фоновой музыкой и арсеналом упаковочных машин, то в государственном секторе до сих пор слишком часто сохраняется атмосфера военного аскетизма»[51]. С тех пор как были написаны эти слова, пропасть только углублялась. Приманки частного рынка блестят все ярче и ярче, а конторы соцобеспечения становятся все более унылыми и противными. Не произносимая вслух функция соцобеспечения – создать различие и тем самым оттенить и укрепить «нормальное», законное, социально одобренное – вышла на первый план и постоянно растет в значении. Какие бы сомнения человек ни питал относительно достоинств потребительской свободы как рецепта осмысленной жизни, они мгновенно рассеиваются при одном взгляде на альтернативу соцобеспечения. Чем менее аппетитна вторая, тем слаще вкус первой.

Существенная тенденция в недавней истории соцобеспечения – прогрессивная «инфантилизация» его объектов. Их расходы, меблировка, одежда, пища, стиль жизни тщательно контролируются; их приватность произвольно нарушается внезапными визитами специалистов по здравоохранению, гигиене, образованию; выплата пособия предоставляется только в обмен на полную исповедь и предъявление самых интимных аспектов жизни назойливым чиновникам; и в итоге выплаты устанавливаются на таком уровне, который не оставляет места усмотрению и выбору получателей, допуская только предметы самой первой необходимости.

В основе правил, регулирующих процесс соцобеспечения, лежит та предпосылка, что его клиент – это несостоявшийся гражданин, человек, который очевидным образом неспособен пользоваться своей свободой, который неразумен и непредусмотрителен и которому нельзя доверить контроль за его собственными действиями. Пущенные в ход, такие правила приводят именно к тому, что они имели предпосылкой: они систематически лишают клиентов соцобеспечения инициативы, отучают их от искусства свободного выбора, вынуждают оставаться пассивными и социально бесполезными. Тогда клиентов соцобеспечения можно представить публике как угрозу и бремя, как «паразитов», пасущихся на здоровом теле тех, кто вносит свой вклад в здоровье общества. Как недавно отметил Жан Ситон, кампания в прессе против «захребетников» «создавала видимое единство между налогоплательщиками и рабочими, так как подразумевала, что их эксплуатируют бесполезные и беспомощные просители»[52].

Радикальная несвобода получателей пособия – не более чем крайнее проявление более общего регулятивного принципа, на котором основана жизнеспособность ориентированной на потребителя социальной системы. Товары и услуги, не опосредованные свободным рынком (так называемые «общественные услуги» или товары, предназначенные для «коллективного потребления», – такие, как общественное здравоохранение, государственное образование, санитария, общественный транспорт и т. д., которые либо имеют мало шансов быть проданы с прибылью, либо по самой своей природе непригодны для продажи индивидуальному потребителю), обычно снижают качество и теряют привлекательность как в относительных, так и в абсолютных категориях. В отличие от товаров и услуг, поставляемых рынком, они обычно отпугивают потенциального потребителя; к их потребительской стоимости присоединены негативные символические ценности (на тех, кто обязан их потреблять, ложится клеймо), поэтому они предстают как бремя в символическом соперничестве, основанном на потреблении. Повсеместная низкопробность общественных товаров и их низкая котировка в иерархии статусных символов обычно поощряет каждого, кто может это себе позволить, «покупать» себе освобождение из зависимости от общественных услуг и вступление в потребительский рынок (частная машина вместо общественных автобусов, частная медицинская страховка, частное образование и т. д.).