Свобода

Однако было бы серьезной ошибкой объяснять «волшебное исчезновение» политики как побочный эффект прогресса массмедиа. Нарастающее устранение политики из кругозора индивидуальной жизни получило серьезный импульс от медиареволюции, но не было ею вызвано. Его нельзя полностью понять, если не учитывать изменение роли государства на потребительской стадии капитализма. Можно показать, что важнейшим среди этих изменений был медленный упадок некогда первостепенно важной «рекоммодифицирующей» роли государства; уход государства от прямого вмешательства в отношения труда и капитала, от забот и ответственности в сфере воспроизводства богатства в виде капитала и человеческих индивидов в виде рабочей силы, в системе, в которой господство капитала основано на вовлечении остального общества в качестве актуальных или потенциальных производителей. В нашей нынешней системе капитал вовлекает общество прежде всего в качестве потребителей. Но это вовлечение не требует активного вмешательства государства. О производстве консенсуса и стимулировании надлежащего социального поведения заботится сам потребительский рынок. Консенсусное поведение нередко сопровождается одобрением свободного рынка и индивидуальной свободы выбора – однако идеологический консенсус не входит в число его необходимых условий. Рыночная ориентация индивидов, стремящихся к удовлетворению своих постоянно растущих потребностей, – вот все, что требуется для социальной интеграции. Не требуется и принуждение; людей приходилось принуждать работать на определенной стадии капиталистической истории (вспомните представление Бентама о фабрике как о разновидности тюремного заключения), но никакого принуждения и, безусловно, никакого насилия не требуется, чтобы побудить к участию в рыночной игре. Если легитимация уже не занимает центрального места среди задач государства, а принуждение для поддержания конформности применяется редко, то, значит, исчезновение политики с горизонта повседневной жизни незачем подстраивать и незачем оплакивать. Большинство игроков рынка с опаской и недоверием смотрят на те политические силы (партии или программы), которые обещают «реполитизировать» приватизированный ныне мир индивидуального потребления и вмешиваются в то, что стало частным делом между потребителем и рынком. Необходимую меру внешнего регламентирования индивиды предпочли бы выбирать и покупать самолично. Они предпочли бы регламентацию со стороны врачей, адвокатов и учителей, которых выбрали сами. А.О. Хиршман различает два способа, которыми граждане могут контролировать господствующие над ними власти, и называет их соответственно «выход» и «голос»[60]. Это различение представляется весьма полезным, если его применить к взаимодействию между потребителями и оптовыми или розничными поставщиками покупаемых товаров и услуг; действительно, потребители ставят предел свободе поставщиков либо отказываясь покупать их продукты («выход»), либо активно участвуя в регулировании структуры предложения посредством обществ защиты прав потребителя или наблюдательных комитетов («голос»). В обоих случаях можно ожидать, что на поставщиков будет оказано какое-то воздействие; они, по всей вероятности, попытаются видоизменить свое предложение в соответствии со спросом потребителей. Однако менее убедительно уже звучит предположение, будто методы «выхода» и «голоса» доступны как возможные варианты и гражданам, которые хотят оказать давление на свое правительство. Правительства, которые не нуждаются в мобилизации и регламентации своих граждан, не будут особенно встревожены массовым выходом из политики; напротив, они стали заинтересованы в политической индифферентности и пассивности своих подданных. Сегодняшние правительства больше заинтересованы в отсутствии недовольства, нежели в наличии поддержки. Пассивный гражданин идеально соответствует этим критериям, так как он воздерживается от причинения вреда; а помощи от него все равно не требуется, по крайней мере в нормальных, мирных условиях. Выход из политики означает косвенное одобрение того типа правительства, которое может очень мало выиграть и очень много проиграть от активной вовлеченности своих подданных в процесс принятия политических решений.