Свобода

— Это как раз то, что мне нужно, — сказала Блум через некоторое время. — Реалистичная перспектива. Кто же такая Надя на самом деле?

— Человек, который выбрался. Я сделала это благодаря семье и детям. А Надя, даже не знаю, как сказать, благодаря поддержанию чистоты.

— Можете развить эту мысль?

— У меня создалось впечатление, что она притормозила на какое-то время. Перешла в режим ожидания.

— Это слишком абстрактно, Юстина…

— Речь идет только о моем ощущении. Не то чтобы она сказала это напрямую. Мне показалось, что она держит все под контролем, в идеальном порядке, но лишь временно, пока ждет выход.

— Выход? Вы имеете в виду глобальные изменения в жизни?

— Да, у меня создалось такое впечатление. До поры до времени решила держать ситуацию под контролем.

— До какой поры?

Юстина Рюдбек замолчала, нахмурилась.

— Это еще более абстрактно, — ответила она наконец. — Но я знаю по себе. Эту движущую силу.

— Мечта стать бизнесвумен?

Рюдбек, явно сбитая с толку, уставилась на Блум.

— Ничего подобного.

— Какого же тогда выхода ждала Надя?

— Возможности отомстить, — сказала Юстина Рюдбек так, будто это само собой разумелось.

* * *

Бергер разглядывал визитную карточку, на которой витиеватыми буквами значилось, что он сидит и ждет в помещении АО «Уборка от Дениса».

Он все ждал и ждал.

За окном, на пешеходной улочке, жизнь шла своим чередом, отмечая ход времени перемещением тени. Давно он не бывал в центре Сольна. Здесь многое изменилось.

Наконец из глубины коридора появился крепкий мужчина. Он остановился напротив Бергера и молча уставился на него. Бергер вжался глубже в кресло и произнес:

— Тут ошибка в написании?

— Что? — не понял мужчина.

— Есть мужское имя Деннис, а есть женское Дениза. Какое из них верное?

— Денис — довольно распространенное в России имя, — ответил мужчина с легким акцентом. — Я Денис Смольников.

— А, понятно, — сказал Бергер. — Я ищу Надю Карлссон.

Мужчина снова посмотрел на него в упор и спросил:

— А вы, собственно, кто?

Бергер встал, протянул Смольникову свое удостоверение, тот взглянул на него и произнес:

— Ваша фирма называется АО «Эллинг Секьюрити»? И вы еще жалуетесь на название АО «Уборка от Дениса»?

— Да уж, черт возьми, придумать название для фирмы — дело непростое.

— Это правда, — рассмеялся Смольников, возвращая Бергеру удостоверение. — Но для мелкого предпринимателя есть вызовы и пострашнее.

— Капитал, — кивнул Бергер. — Наскрести стартовый капитал.

— Я имел в виду налоги, — сказал Смольников. — Но вы правы. Самое странное, люди всегда об этом упоминают, когда разговаривают со мной.

— О налогах?

— О капитале.

— То есть?

— Я шведский предприниматель русского происхождения. Значит, мой капитал грязный. Разве не так выглядят предрассудки? Русская мафия? Говнюки-олигархи?

Бергер скорчил удивленную гримасу и кивнул.

— Наверное, так и есть, — согласился он.

Тяжело вздохнув, Смольников обогнул стойку и сказал:

— Половина моего времени ушла на то, чтобы ликвидировать риски.

— Риски?

— Если только они возникают — все, пиши пропало. Лучше сделать так, чтобы они не возникали вовсе. А это нелегко, тут без везения не обойтись.

— Это пожизненный приговор, — кивнул Бергер.

Денис Смольников улыбнулся и включил компьютер.

— Значит, вы знаете, кого следует избегать? — продолжал Бергер.

— Я не хочу больше это обсуждать. Возможно, вы один из них.

— Я?

— Думаете, в их payroll[12] нет шведов? Нельзя же быть наивным и одновременно работать частным сыщиком.

— Меня в их payroll точно нет, — ответил Бергер. — Вы знаете человека по имени Степанка?

Смольников поднял обе руки в оборонительном жесте.

— Не втягивайте меня в это, — сказал он и покачал головой. — Кто из моих фрилансеров вас интересует?

— Надя Карлссон, — ответил Бергер.

Смольников склонился над компьютером, нахмурился, кивнул.

— Да, очень жаль. Она отлично работала.

— Работала?

— Да, в среду она пропустила уборку. В таких случаях мы расстаемся сразу.

— Бывают же уважительные причины…

— Вы слишком поспешно это сказали, — произнес он, внимательно разглядывая Бергера. — Что произошло?

— Просто прошу вас пока не вычеркивать ее из списка.

Продолжая сверлить Бергера взглядом, Смольников сказал:

— Моя лучшая уборщица впервые за восемь лет не является на работу; ее разыскивает частный легавый. Что-то определенно произошло. Это связано со Степанкой?

— Я не знаю, кто такой или что такое Степанка, — признался Бергер.

— Он мертв, — глухо произнес Смольников.

Теперь уже Бергер уставился на него.

— Мертв? — воскликнул он.

— Степанка возглавлял крупный синдикат, а теперь он мертв. Я же по-прежнему стараюсь держаться от всего этого подальше. Какое это может иметь отношение к Наде?

Какое-то время Бергер наблюдал за Смольниковым. Потом спросил:

— Когда она работала у вас в последний раз?

— В понедельник вечером.

— Вечером?

— Вечерняя уборка в Энебюберге. С половины восьмого до одиннадцати.

— О черт, — вырвалось у Бергера. — Что означает вечерняя уборка? В офисе?

— Как правило, да. Чтобы уборка не мешала людям работать.

— Как правило? В понедельник было по-другому?