Свобода совести

иых протестантских церквей явно не оправдались. Кроме того, Крестьянская война в Германии (1524-1525 гг.), участники которой пытались, подобно Лютеру, обосновать свои требования ссылками на Священное Писание, деятельность радикальных анабаптистов, отрицавших необходимость какой-либо церковной организации, вызвали у немецкого реформатора опасения полного хаоса в духовной жизни. В 1531 г. Лютер с горечью писал герцогу Георгу Бранденбургскому: «Под властью папы мы не могли выносить принуждения и недостатка Слова Божьего, теперь мы не можем вынести свободы и преизбыточного сокровища Евангелия». Поэтому Лютер начинает с одобрением смотреть на взятие князьями в свои руки инициативы в создании реформированных церквей и пресечении инакомыслия.

Мысль немецкого реформатора проделала следующую метаморфозу. Ещё в работе «О светской власти» Лютер развивал мысль о необходимости светского правления для сохранения мира и спокойствия в обществе. Оно осуществляется через королей, князей, магистраты, опирающихся на гражданские законы, а не непосредственно на Священное Писание. Вместе с тем, подчеркивал Лютер, правители властны лишь над телами, но не над душами своих подданных. Поэтому немецкий реформатор, формально не отступая от провозглашенного им в данной работе права «верить так или иначе, как кто может и хочет, и никого не принуждать силой», начал уделять все большее внимание обязанностям власти по обеспечению внешнего единства верующих, соблюдения ими правил благочестия. Согласия христианина на соблюдение этих внешних норм он уже не предполагал.

Пусть, отмечал Лютер, «у самих себя» все верят во что угодно, но далеко не каждое убеждение может быть обнаруживаемо публично. Он проводил грань между понятиями Hareticus (просто заблуждающимися) и Sediticis (заблуждающимися, стремящимися к ниспровержению существующего порядка). Такое разграничение позволяло Лютеру объявить богохульство, ересь преступлениями в силу нарушения общественного порядка. Государство, по его мнению, может пресекать проповедь «возмутительных» учений (например о неповиновении властям или о необходимости обобществления имущества), равно как и публичное отрицание догматов, основанных на ясных свидетельствах Священного Писания. Обвинения в том, что протестанты, применяя репрессии против своих идейных противников, повторяют аналогичные действия католиков, Лютер решительно отвергал с помощью такого аргумента: «мы со Словом Божьим», а католики — без него.

Таким образом, понимание Лютером свободы совести предпо

71

лагало свободу внутренней веры, но не свободу поступать в соответствии со своими религиозными убеждениями. Свобода совести ограничивалась правом только иметь убеждения, но не публично их исповедовать и распространять. Фактически это была свобода вероисповедания, к тому же весьма узко трактовавшаяся. Однако и это представляло собой значительный шаг вперед по сравнению с преобладавшей в Средние века концепцией. Э.Ю. Соловьев отмечает: «свобода по совести утверждается Лютером как универсальное и равное право, не знающее сословных или корпоративногрупповых различий. Свобода совести должна быть предоставлена каждому христианину как личности, суверенной от Бога. Право, которого Лютер требует для веры, коренным образом отличается от естественного права средневековья, предполагавшего как раз природное неравенство людей... Отталкиваясь от идеи божественного права верующего на его веру, Лютер пролагает дорогу новому естественному праву, которое станет основной юридической доктриной Просвещения».

Из выдвинутого Лютером принципа «всеобщего священства» естественным образом вытекало и упразднение контролирующих и особенно принудительных функций церковной организации, столь характерных для католической традиции. Правда, во имя «сохранения порядка» Лютер тут же проявил готовность частично возложить эти функции на светскую власть. Эта идея была подхвачена и решительно зафиксирована близким сподвижником Лютера Ф. Меланхтоном (1497-1560).

По мнению Меланхтона, поскольку главной целью общества является получение истинного знания о Боге, правитель, как главный блюститель общества, должен прежде всего приложить усилия к достижению данной высокой цели. Поэтому, если Лютер просто призывал к повиновению властям во всем, что не является покушением на совесть, то Меланхтон возлагал на правителей обязанность издавать «разумные позитивные законы» для управления земной церковью. Со ссылками на вторую заповедь Декалога и действия ветхозаветных царей Меланхтон вменял правителям в обязанность воспрещение идолопоклонства, богохульства, «ложных учений», язычества, утверждение «правильной» литургии и отстаивание «чистоты» вероучения. Тем самым Меланхтон закладывал теоретическое основание для принятия в лютеранских государствах специальных церковно-государственных законов.

Другой видный представитель Реформации, Ж. Кальвин (1509— 1564), деятельность которого разворачивалась в основном в Женеве, если судить по его деяниям, вряд ли может считаться сторонником

72