Свобода выбора

Пока Антон рассказывал о своих горестях, три парня приблизились, если двое были одеты просто, в полотняные штаны и рубаху, так же как Тоша и Антон, то третий с тростью в руках был в рубахе с жабо и чёрном сюртуке, он и закричал:

– Я тебя предупреждал, чтоб ты здесь не появлялся? Предупреждал. Обещал, что будешь выпорот, если ещё раз сюда придёшь? Обещал. Пеняй на себя сам!

– Позвольте, молодой человек, на каком основании вы запрещаете здесь появляться? – поинтересовалась Тоша у франта и тихо спросила у Антона: – Это чья земля?

– Река межа, а этот берег – наши владения, – тихо ответил Антон и так же тихо пояснил: – Федул говорил, что эти поля и реку его отец у матушки заберёт в счёт долга.

Может, замечание Тоши, а может, её тихий разговор с Антоном вывели франта из себя, и он, приказав одному из своих спутников наломать ивовых прутьев, с другим перекрыл дорогу от берега к дому Ареньевых, стоящему на холме. Тоша поинтересовалась у Антона – видят ли из дома, что здесь происходит, а если видят, то почему не придут на помощь?

– Так некому, – всхлипнув, произнёс Антон. Тоша поняла, что парень это сделал от обиды, переживая то унижение, что ему предстояло. А Федул, помахивая переданными ему прутьями, приказал своим спутникам:

– Ну-ка, взяли этих двоих и стянули с них портки, сейчас учить будем, чтоб впредь неповадно было! Думаю двадцать ударов… нет, лучше пятьдесят, чтоб запомнили!

Что должно быть неповадно, франт не пояснил, считая, что всё и так ясно, а его дворовые, дюжие парни, направились к замершему в ужасе Антону и улыбавшейся Тоше. Девушка шагнула вперёд, заслоняя собой мальчика, и оказалась на пути у приближающихся здоровяков. Что произошло дальше, никто не понял. Два здоровенных парня полетели в воду, а Тоша, непонятно как оказавшись рядом с Федулом, вынула из его рук заготовленные для экзекуции розги. Франт не сопротивлялся, растерявшись и не понимая – что происходит. Он ещё понял, что всё пошло не так, как он рассчитывал. Но почувствовав приближающиеся неприятности, Федул развернулся, собираясь бежать. Тоша поймала его за пояс и разрезала его вместе со штанами, обнажая ягодицы парня (девушка всё это сделала выдвинувшимся когтем, со стороны это выглядело так, словно в руке у неё появился нож) и поставила его в коленопреклонённую позу. Отсчитав пятьдесят ударов, при этом Федул дёргался и громко завывал, Тоша приподняла его и ногой придала направления бегства. Так без штанов (они-то были разрезаны), с заброшенным на голову чёрным сюртуком, но с красным задом Федул бросился бежать.

– Красота! – прокомментировала Тоша и добавила: – Кого-то он мне очень напоминает, у них тоже задняя часть красная.

Развернувшись, девушка снова оказалась на берегу перед вылезающими из воды, жаждущими реванша парнями. То, что они оказались в реке, можно было расценить как случайность. Ведь их было двое, и они были гораздо больше этого тщедушного паренька. Тоша, укоризненно покачав головой, отправила их снова в реку, но не сразу, а сделав это как-то очень демонстративно, словно показывая, что она может сделать с этими верзилами всё, что захочет. Но те, похоже, этого опять не поняли, у них не укладывалось в голове: как такое могло произойти – маленький и тщедушный почти мальчик легко расправился с двумя мускулистыми парнями! И они снова полезли на берег, но остановились, услышав, как свистнули розги, которыми этот паренёк взмахнул. Тоша ласково улыбнулась и предупредила:

– Больше церемониться не буду, если вы считаете, что тех фар, что начинают светиться у вас под глазами мало, то высеку без всякой пощады. Выбирайте: вылезаете на этот берег или плывёте на тот, река здесь не широкая, думаю, не утонете.

Парни одновременно посмотрели друг на друга – у обоих под глазами красовались большие синяки, но если один только наливался, так был поставлен недавно, то второй уже начал закрывать глаз. На боль от ударов, явившихся причиной возникновения этих украшений, в горячке драки (хотя это была не драка, а избиение) сразу внимания не обратили, а вот сейчас она начала чувствоваться, да и не только там, где росли синяки, болели бока, грудь и руки. Парни, не сговариваясь, развернулись и поплыли в сторону противоположного берега. Тоша, проводив взглядом удаляющихся здоровяков, неловко загребающих руками (последствия от ударов девушки начали проявляться в полной мере), досадливо сказала:

– Всю рыбу распугали! А она только ловиться начала!

– Тоша, а почему синяки и почему их два? – с шумным вдохом спросил Антон, до этого почти не дышавший. Девушка стала подробно объяснять:

– Синяк – лучшее напоминание о том, что что-то сделано неправильно, настолько неправильно, что не будет оставлено без последствий. Чем больше синяк, тем убедительнее аргумент и длительнее память о том, чего делать никак нельзя. Ну, люди имеют свойство забывать и повторять свои ошибки, поэтому память о недопустимости таких действий должна как можно дольше сохраняться, а где разместить такое напоминание? Правильно, на самом видном месте!