Свободен

— Мальчик мой! — радуется Елизавета, когда Артемий устраивает в маленьком бассейне целое цунами, усаживаясь рядом с ней — Вы всё? Закончили свои дела?

— И крайне удачно, — разваливается на бортике Мистер Совершенство, одной рукой прижимая меня к себе.

— Елизавета Марковна, моё почтение, — сначала слышу я мягкий мужской баритон. А потом и вижу его — худого долговязого, но довольно складного парня в интеллигентных очочках с тонкой металлической оправой.

— Лана, это Валентайн. Валентин Воронцов, если будет угодно. Мой друг, соратник и брат.

— Худший из близнецов, как вы понимаете, у нас Артемий, а я, так и быть, любезно позволяю ему называть меня братом, — кланяется этот Валентайн, влюбляя в себя практически с первого взгляда и заставляя искренне улыбнуться, но в наше болотце спускаться не торопится. Показывает рукой: — А вот это рядом что за белая вода?

— Кокосовое молоко, — подсказываю я.

— А такое ощущение, что все полтора миллиарда китайцев помыли там руки с мылом, — вызывает он уже не улыбку, наш дружный смех. — В общем, туда я точно не полезу. И у меня два предложения. Во-первых, слышите визг? — приподнимает он палец. — Где-то там бассейн с плотоядными рыбками. Предлагаю туда. А во- вторых, — поправляет он очки, — там наверху можно посидеть в кафе на солнышке, а то никто не поверит, что я был на тропическом острове, — критически осматривает он свои бледные руки.

— А что в меню? — подаёт голос мой Самый-Самый.

— Вот с этим там напряг, но какие-то сосиски на шпажках и пивко имеются.

— Ну нам большего и не надо, — как кит, снова подняв волну, встаёт Танков. — А потому предлагаю поменять пункты один и два местами.

Плетёные кресла из искусственного ротанга. Современные китайские песенки, исполняемые женским кукольным, но очень приятным голоском. Ласковое Хайнаньское солнце. И отличная компания. Ну что ещё надо, чтобы хорошо провести время?

— Так значит, в чемодане действительно были доски? Не зря мне показался деревянный стук? — отдаю я свою недоеденную сосиску своему Рыжему Плодожорке.

— Прошу не обзывать ругательно образцы продукции, нет, произведения искусства досками, — делано оскорбляется Валентин. И назидательно поднимает палец. — Европейский стандарт качества, между прочим. Не просто разделочная доска — экологически чистый бук, цельная древесина, восемь степеней обработки.

— В общем, если коротко, — поясняет мне Артём, пока Елизавета Марковна всецело завладевает вниманием Валентайна, а мы идём за новой порцией пива и сосисок. — У отца Ворона было небольшое мебельное производство, но что-то загибалось. А Валька хоть по образованию и юрист, изучил рынок, нашёл по дешёвке станки, закупил большую партию леса и запустил столярный цех, где начал делать всякие скалки, доски, лопатки. И вот кажется, ерунда, а у него пошло. Сначала, конечно, слабенько. Но это ж Валька. Он делает или хорошо, или никак. И он руки не опустил, снова изучил досконально вопрос и поехал на какую-то выставку, где был один известный на нужном ему рынке француз. Подготовил презентацию на свой товар на французском языке. И после конференции, где тот выступал, буквально всучил ему свои файлики.

— Француз впечатлился?

— Ещё как! — подаёт он мне шпажки с сосисками, а сам напирает в руки банки с пивом. — Француз был в обмороке от счастья, когда увидел родную речь. Причём сам он хорошо говорит по-русски, но как истинного француза его подкупило внимание к деталям.

— Но они сделали первый заказ только где-то через год. Во французской кухне есть такие лопаточки, раклет, от французского «racier» — скрести. Они одинаковые, но их шесть штук в наборе, — рассказывает уже сам Валька, когда мы открывает по второй банке пива. — Их больше практически нигде не используют, только во Франции. И вот они заказали нам первую партию в несколько десятков тысяч штук. Мы обрадовались, тем более они маленькие, как раз удобно из обрезков, которые больше ни на что не годятся. А в итоге оказалось, что эти тысячи надо ещё умножить на шесть.

— Значит, вы теперь, выходите на китайский рынок? — подводит итог его рассказам Елизавета Марковна.

— Уже вышли, — гордо и довольно выдыхает Валентин. — Танк, дай пожму твою мужественную руку, — протягивает он щуплую ладонь через стол. — Ты был охрененно крут!

— Валя, можешь меня не рекламировать, — улыбается Артемий, демонстративно сжав покрепче своей пятернёй ту куриную лапку. — Здесь все про меня всё и так знают, какой я шикарный.

— Нет, ну что ты, честное слово. Я, можно сказать с благими намерениями. В общем, я надеюсь, мы ещё это отметим до отъезда. А пока, — поднимает он банку с пивом. — За нас, шикарных мужиков, что всё делают только ради вас, прекрасных дам!

И сидя в бассейне с рыбками, смеясь и повизгивая, потому что это нереально щекотно, как они щиплются. И качаясь на мягком диванчике с балдахином в ожидании такси. И глядя на мелькающие за окном пейзажи, когда мы возвращаемся домой… нет людей на свете счастливее, чем я и моё Бородатое Мяучило.