Свободная. Знакомство, свидания, секс и новая жизнь после развода

Смущенные, мы молча крутим педали. Через несколько часов, когда лежим в шезлонгах на пляже, Лорен убеждает: надо отправить фото в бикини ухажеру № 2, это меня взбодрит. После той злополучной ночи мы перекинулись парой сообщений на прошлой неделе. Я намекнула, что с пятницы на субботу свободна — потом надо забрать Джорджию из лагеря. Не знаю, зачем мне после таких сложностей проводить с ним еще один вечер, но все равно хватаюсь за любую возможность. Целый час я пытаюсь сделать классные селфи и принимаю соблазнительные позы, от которых мы с Лорен задыхаемся в приступах смеха. В итоге снимаю свои стопы: пальцы в песке, на ногтях ярко-розовый лак.

Я настаиваю, чтобы Лорен отправила похожую фотографию мужу, который сейчас на работе. Он отвечает, что песок выглядит белым и чистым. Мы просто умираем со смеху и решаем, что в положении брошенной есть свои плюсы: мои пальцы взывают к сексу, ее — просто оттеняют белизну песка. А вот и № 2: пишет, что хотел бы оказаться со мной на пляже и что у него целую вечность не было нормального отпуска. Я немедленно принимаюсь бомбардировать его сообщениями. Подначивания Лорен и бутылка вина, которую мы распиваем на ее террасе, делают свое дело и придают мне храбрости. Я делюсь с ним дурацкими пляжными селфи и требую встретиться со мной в пятницу вечером, как только вернусь. Он отвечает уклончивым «может быть». Просмотрев сообщения утром, я готова провалиться сквозь землю: переписка началась легким флиртом, а закончилась наглым бесстыдством. Фотографии пальцев в песке довольно быстро сменились фото моих ног, зада в бикини, а потом и груди. Уверена, он больше никогда не напишет.

От меня просто разит безысходностью.

* * *

С побережья Нью-Джерси я четыре часа еду к себе, на север штата Нью-Йорк, и с каждой милей ощущаю, как исчезают легкость и свобода последних двух недель. После освежающего перерыва я снова вернусь к круглосуточной работе ответственной матери и начну разгребать последствия семейного разлада. Так хочется верить, что можно быть счастливой и самодостаточной без Майкла и неусыпной заботы о детях. Сомневаюсь, что получится. Хотя, если не определять себя как, во-первых, мать, а во-вторых, жену, во мне мелькает что-то такое, настоящее.

Это открытие в какой-то степени шокирует. Родив первенца более восемнадцати лет назад, я с головой окунулась в материнство. Не пропустила ни одного родительского собрания, ни одного школьного аукциона, ни одной распродажи выпечки, ни одного рукодельного проекта. К любому празднику я всегда готовила фирменные блюда и украшала дом. Дети никогда не опаздывали в школу, постоянно вовремя проходили обследования и делали прививки, я не прошляпила ни одной записи в лагерь или кружки. Короче говоря, к воспитанию я отношусь так же серьезно, как Организация Объединенных Наций — к миру во всем мире. Мой дом стал цитаделью материнского тепла и порядка, пусть я и не оставила следа за его пределами. С большинством подруг я знакома благодаря школе. Все они тоже мамы-домохозяйки: бывшие юристки, учительницы, социальные работницы, литературные агентши, руководительницы маркетинговых служб, стилистки и художницы. Между нами завязалась тесная дружба, но все разговоры и планы обычно сосредоточивались на семьях. Когда старшие повзрослели и стали самостоятельнее, родилась дочка. Неудивительно, что я с трудом представляла себе другую жизнь. Мои собственные потребности и желания? Я не задумывалась о них почти тридцать лет. Теперь, когда они дали о себе знать, под коврик их не заметешь. Вот только непонятно, что сильнее — желание обрести независимость или страх одиночества?

Едва я приезжаю, разражается гроза. Приходит сообщение от № 2: он признается, что едва жив после рабочей недели и сегодня вечером останется дома, хотя и не хочет меня разочаровывать. Ночь с ним была провальной, но я все же слегка разобижена и не слегка сбита с толку. То, что кажется дерзким весельем в стиле «девчонки отрываются» на пляжах Нью-Джерси, никак не вяжется с тишиной домика на природе, где рядом с грунтовкой витает запах коровьего навоза. У меня остался последний свободный вечер, и я не дам ему пропасть. Надо заполнить внутреннюю пустоту — может, другого шанса не будет еще долго. В баре, где я в прошлый раз наткнулась на золотую жилу, сегодня ничего интересного, зато есть другое местечко, чуть подальше, в переоборудованном амбаре. Играет молодежная фолк-группа, и мне это кажется знаком свыше. Погода не для слабых духом, на дороге растекаются грязные лужи, но я все равно загоняю себя в душ и принимаюсь за дело: бреюсь, подстригаю волосы, не забываю надушиться, умащиваюсь маслом. Наконец надеваю длинное шелковое темно-синее платье-комбинацию и босоножки с завязками на высоких каблуках. Подозреваю, что для амбара я слишком наряжена, но, слушайте, у меня всего одна ночь.

Глава 6. Вопрос доступности