Свободное владение Фарнхэма

— Ничего… еще повстречаешь. Чтобы иметь хоть небольшое соображение, недостаточно только темной кожи, хотя в храмах и учат, что это не так. Только учти, цитировать мои слова не нужно, да я и не признаюсь никогда, что говорил такое. Но… как ты думаешь, кто в действительности управляет этим имением?

— Я здесь еще слишком недолго, чтобы составить какое-нибудь мнение. — Хью пытался уйти от ответа.

— Неглупые слова! Ты мог бы пойти очень далеко, если бы был честолюбив. Тогда позволь, я объясню. Если их Милости вдруг не стало бы, хозяйство функционировало бы как ни в чем не бывало. Но если вдруг не станет меня или даже я просто заболею… Ты знаешь, я просто боюсь подумать о таком. — Он взмахнул хлыстом. — И они это знают. С Его дороги они бы так быстро не сворачивали, как с моей.

Хью решил переменить тему:

— Я все-таки не понял твоего замечания насчет рациона «счастья».

— Разве ты не получил свое? — усомнился Мешток.

— Я даже не знаю, что это такое.

— Ого! А ведь вам троим каждый день отправляли ваши порции. А они, значит, до вас не доходили? Придется заняться этим. А что касается того, что это такое, то я сейчас тебе покажу.

Мешток вывел Хью на небольшой балкон. Под ними простирался Центральный обеденный зал для слуг, по которому змеились три очереди.

— Сейчас как раз время раздачи — само собой, жеребцы приходят за ним в другое время. Его можно получить в виде пищи, питья или курева.

Доза во всех трех случаях одинакова, но некоторые считают, что курение доставляет наибольшее и утонченное наслаждение.

Мешток употребил несколько слов, незнакомых Хью. Хью сказал ему об этом.

— Ничего страшного, — ответил Мешток. — «Счастье» улучшает аппетит, успокаивает нервы, гарантирует крепкое здоровье, заменяет все виды удовольствий и абсолютно лишает честолюбия. Вся штука в том, чтобы либо пользоваться им, либо совсем не пользоваться. Я лично никогда не принимал его регулярно, даже будучи жеребцом, потому что был честолюбив. И сейчас я принимаю его только изредка — по праздникам и всяким таким случаям, в самых умеренных количествах. — Мешток улыбнулся. — Сегодня вечером сам узнаешь.

— Как это?

— А разве я не говорил тебе? Ведь сегодня после вечерней молитвы устраивается банкет в твою честь…

Хью почти не слышал его. Он напряженно обшаривал взглядом дальнюю очередь, пытаясь разглядеть Барбару…

…В качестве почетного эскорта Мешток избрал Старшего Ветеринара и Главного Инженера имения. Хью был слегка обеспокоен таким вниманием со стороны хирурга, помня о том беспомощном положении, в котором он оказался при предыдущей встрече с этим человеком. Но Ветеринар был сама сердечность.

Мешток сидел во главе длинного стола. Хью — по правую руку от него, а остальные места занимали двадцать начальников других департаментов. За стулом каждого гостя стоял слуга, а непрерывные вереницы слуг появлялись и исчезали, принося и унося приборы и блюда. Банкетный зал был красиво украшен, с удобной мебелью, а празднество было пышным и продолжительным. Хью не мог представить себе, какой же должна быть пища Бранных, если их верховные слуги питались так роскошно.

Скоро он отчасти узнал это. Мештоку подавали дважды: сначала блюда из общего меню, затем из другого. Эти другие блюда он только пробовал, откладывая их себе на отдельную тарелку, но, как правило, всего лишь пробовал. Зато блюда, стоящие на столе, он ел с большим аппетитом.

Перехватив взгляд Хью, он пояснил:

— Это обед лорда Протектора. Хочешь, попробуй. На свой страх и риск.

— Какой риск? — удивился Хью.

— Яд, конечно. Когда человеку больше ста лет, естественно, что его наследник пребывает в нетерпении. Не говоря уже о деловых соперниках, политических противниках и бывших друзьях. Не бойся: их пробуют за полчаса до того, как их отведает их Милость или я. За этот год мы потеряли всего одного дегустатора.

Хью решил, что Мешток испытывает его, и набрал полную ложку.

— Нравится? — спросил Главный управляющий.

— Немножко жирновато.

— Слышишь, Гну? Наш новый кузен человек утонченного вкуса. Слишком жирно. В один прекрасный день тебя самого зажарят в собственном жиру. Дело в том, Хью, что мы едим лучше, чем Избранные… хотя сервируются их трапезы гораздо роскошнее. Но я гурман и люблю артистизм в еде. А их Милости все равно, что жевать, лишь бы не пищало во рту. Если ему подать блюдо под слишком изощренным соусом или со слишком экзотическими специями, он просто отошлет все это обратно и потребует кусок мяса, ломоть хлеба и стакан молока. Верно я говорю, Гну?

— Ты же сам знаешь, — ответил шеф-повар.

— И все труды насмарку.

— Точно, — согласился Гну.