Свободный торговец

Хотя исполнилась его заветная мечта, он по-прежнему ходит кислый, ни радости, ни благодарности, и раньше бы лавочник, конечно, не стерпел, а сейчас его ничем не проймешь.

— Если я могу тебе чем-нибудь помочь, — говорит он, — так ты скажи. С языками я тебе, понятно, помочь не могу, но считать-то я уж во всяком случае умею. У вас же есть математика?

— Есть, — отвечает Хенрик.

— Ну и как, трудно?

— Да так, — Хенрик пожимает плечами.

— Если у тебя что-нибудь не выходит, можешь меня спрашивать, — говорит лавочник. — Что-что, а считать я умею, вот в языках я тебе не помощник. Жаль, знал бы я хоть немножко английский, у вас ведь есть английский язык?

— Ну конечно, — говорит Хенрик.

— А еще у вас что?

Хенрик не может с ходу все припомнить: ну немецкий, потом география, история и еще там всякое.

— Да, сложа руки сидеть не придется, — говорит его отец, — на этот раз тебе уж надо как следует приналечь.

— На что приналечь? — спрашивает Хенрик.

— Я хочу сказать, на этот раз надо постараться аккуратно учить все уроки, — поясняет лавочник.

— А-а, — откликается Хенрик.

Даже кислый вид Хенрика не способен испортить лавочнику настроение, он сейчас чувствует себя на высоте, и не так-то просто выбить его из колеи. Телевизионные программы — и те, на его взгляд, заметно улучшились в последнее время, впрочем, совсем не обязательно сидеть весь вечер, воткнувшись в экран. Мало ли чем можно дома заняться.

Нет, лавочника не вышибешь из колеи, он знает, чего он хочет, умеет жить и верит в будущее. Теперь все у него будет хорошо.

Жизнь фру Могенсен тоже совершенно переменилась. Давно ли она часами простаивала у игорных автоматов, переводя понапрасну деньги в надежде выиграть полный банк. Совала в прорезь монетку за монеткой, тянула за ручку, смотрела на колеса, которые крутились и останавливались, не принося никакого выигрыша. Она пробовала снова и снова, она не сдавалась, и иногда небольшой выигрыш все же выпадал, но ей было мало, ей нужен был полный банк, самый крупный выигрыш, который она ни на что не могла употребить.

С этим покончено, она больше не чувствует себя лишней, и ей незачем пытать счастье в бессмысленной игре. Муж ей сказал:

— Мы все начинаем сначала, и ты мне будешь нужна. Ты должна мне помочь.

И вот теперь они вместе трудятся в лавке с утра до вечера, и все стало почти как в те времена, когда они только начинали. Дел пропасть, лавка у них в запущенном состоянии, все какое-то грязное и обшарпанное, куда ни ткнись — кавардак и неразбериха. Фру Могенсен вывозит грязь и наводит порядок, а ее муж передвигает вещи и устанавливает стеллажи. Они так уходят в работу, что иной раз забывают вовремя поесть, и только уже далеко за полдень фру Могенсен вдруг чувствует, что ужасно проголодалась.

— Объявляется перерыв! — кричит она мужу, и лавочник останавливается и удивленно взглядывает на часы. Подумать только, как уже поздно.

Они усаживаются в задней комнатушке и достают бутерброды. Фру Могенсен готовит их дома утром, стараясь сделать повкусней. Ведь они с мужем не зря едят свой хлеб.

— Возьми себе бутылочку пива, — говорит она, — ты сегодня хорошо поработал.

Но лавочник отказывается, зачем ему пиво.

— Я лучше возьму бутылку лимонада, — говорит он. — Лимонад, в сущности, отличный напиток, ни к чему тратиться на пиво.

Лавочник приносит бутылку розового лимонада, а вчера он пил желтый. У него и зеленый есть в кладовой, правда, выглядит он жутковато, но надо будет все-таки завтра попробовать, каков он на вкус. Пока они закончат переоборудование магазина, лавочник станет крупным специалистом по лимонаду.

— Дела подвигаются неплохо. — Он отхлебывает розового лимонада и разворачивает свои бутерброды.

— Ты только смотри не перетрудись, — говорит ему жена, — не забывай, что тебе уже не двадцать лет.

— Нам ведь нельзя долго тянуть, — говорит лавочник, — пора кончать да открывать магазин, а то всех покупателей растеряем.

Супруги сидят подкрепляются, и на душе у обоих тепло и хорошо. Они разговаривают о будущем и вспоминают прошлое.

— А помнишь, когда мы только купили магазин, — говорит фру Могенсен, — ох и поработали мы с тобой.

— Да, славное было время, — говорит лавочник, — мы тогда верили в успех, мы были оптимисты.

— Но ты ведь и сейчас оптимист, правда?

— Да, — отвечает лавочник, — я опять стал оптимистом.

— Теперь все у нас пойдет на лад, — говорит она, похлопывая его по плечу.

Потом фру Могенсен делает кофе, а к кофе у нее припасены пирожные. Ей так хочется, чтобы удержалась атмосфера дружбы и доверия между ними. Ведь они чуть не сделались чужими друг другу. Теперь они снова могут обо всем разговаривать, и хорошо бы сохранить такие отношения и никогда не доводить до того, чтобы у них не оставалось общих интересов.

— Почему ты мне не рассказывал, что дела идут из рук вон плохо? — спрашивает она.

— Я думал, ты и так все видишь.

— Да, но почему ты не хотел со мной поговорить? Почему ты от меня таился?

— Кому же охота признаваться в собственном поражении, — отвечает лавочник.