Сводная сестра для мажора

Взбиваю подушки и, встряхнув одеяло, заботливо накрываю им Мишу. Сама ложусь поверх, повернувшись к нему и устало зевая.

В голове запоздало мелькает мысль, что нужно сходить проверить, как там Надя, но она быстро ускользает, когда Чернов вдруг произносит:

— Займёмся сексом?

— На тебе живого места нет! Герой-любовник! Спи!

Он хрипло посмеивается, а я поворачиваюсь к нему спиной и улыбаюсь.

Глава 17

Зря я думала, что у меня не получится уснуть этой ночью. Я проваливаюсь в сон почти мгновенно, стоит только Чернову закинуть руку мне на бедро и мирно засопеть.

Подскакиваю на постели, широко распахнув глаза, не сразу понимая, где я нахожусь.

Воскресенье. Выходной. И что-то с грохотом падает где-то в глубине квартиры. Один раз, затем второй. Если кто-то в раздумьях, какие придумать пытки для своих соседей по квартире, — берите на заметку.

— Если ты уже встала, убей, пожалуйста, Василенко, — бормочет в подушку тело рядом со мной, которое из-за быстроты своего пробуждения я заметила не сразу.

Чёрт! Надя! Я совсем о ней забыла. Что она там делает? Пытается вскрыть входную дверь ложкой и смыться?

Смотрю на спящего полуголого Мишу и быстро вспоминаю события вчерашнего дня, просматривая их мысленно на ускоренной перемотке. Очень длинного дня, в результате которого я оказалась не в своей постели.

На поцелуях перемотка замедляется, а меня бросает в жар. Под покровом ночи и в светодиодных огнях вечеринки всё казалось таким естественным и само собой разумеющимся. А как мы будем общаться сейчас, даже не представляю. Сделать вид, что ничего не было? Отличный план!

Но лиловый фингал под глазом Чернова просто кричит о том, что улики налицо!

— Я на кухню, — говорю, опуская ноги на прохладный пол. — Ты как?

— Жив.

Одеяло, которым я его вчера заботливо накрывала, лежит неаккуратной кучей между нами. И у меня вдруг проскальзывает глупая догадка: может быть, он тоже меня им укрывал? Я планировала дождаться, пока его сморит сон и уйти к себе, но так крепко уснула, что не заметила, как настало утро.

— Я вижу, что ты дышишь. Болит чего? — спрашиваю мягко.

Удивляюсь тому, как нежно звучит мой голос. И пугаюсь. Я не хочу, чтобы Чернов вдруг решил, будто я втюрилась в него после одного весьма умелого и приятного засоса!

— Белова, оставь меня в покое. И принеси обезбол, — стонет Миша, отворачиваясь в противоположную от меня сторону.

Поджимаю губы, пытаясь расчесать спутанные после ночи волосы. «Белова» вернулась, а как же «Катенька, ты чудо»? Всё испарилось? После двенадцати рыцарь Чернов превратился в моего обычного сводного брата-идиота?

Чувство обиды неожиданно больно пробирается под кожу и начинает там зудеть.

— А волшебное слово «пожалуйста»? — спрашиваю ехидно, смотря в лохматый затылок Миши.

— А волшебное слово «отвали» как тебе?

— Ну ты и козёл, Чернов! Думаешь, после этого я тебе хотя бы стакан воды подам? — вспыхиваю, вскакивая на ноги и нависая над кроватью.

— Я из-за тебя пропущу следующую игру и не факт, что смогу играть на выездной.

— Никто не заставлял тебя за меня заступаться! Я теперь что, в неоплатном долгу у тебя? Слушай, может, напомнить тебе, как ты меня вчера называл и просил не уходить? Или всё? Память отшибло? — выкрикиваю, не заботясь о том, что Василенко может нас услышать.

Если она вообще ещё в квартире, а не ушла по-английски.

— Не ори, бл, — рычит Чернов и со вздохом переворачивается обратно на спину, закидывая за голову руки.

Демонстрирует мне своё разукрашенное синяками и ссадинами лицо, гематому на ребрах, выступающие и манящие взгляд кубики пресса с дорожкой тёмных волос, убегающих вниз под серые спортивные штаны, которые держатся на одном… кхм.

Поднимаю глаза выше, упираясь кулаками в свои бедра.

Я не успела как следует рассмотреть комнату Чернова, в которую мечтала попасть с того момента, как переехала, зато за последние сутки рассмотрела с различных ракурсов её хозяина и даже успела попробовать его на вкус!

— Друзей нужно выбирать более тщательно, — произношу я, встречаясь с насмешливым взглядом Миши.

Мне хочется схватить ближайшую подушку и запустить в него со всей силы. Никто и никогда меня так сильно не бесил! А кандидаты были! И не один!

— Могу сказать тебе тоже самое. Иди проверь, как там твоя подруженция. И проваливай из моей комнаты. Дай, блин, поспать! — раздражённо говорит Чернов, лениво поглаживая ладонью свои ребра. — Правила помнишь? Или освежить?

Опять эти правила? Он серьёзно? Или издевается?

— Какие именно, Чернов? Хм… не совать язык в мой рот? Ой, постойте! Таких правил у нас не было, — широко улыбаюсь и, подняв вверх правую руку, демонстрирую этому мудаку средний палец. — Обезболивающее найдешь себе сам. Я же тебе не мамочка!

Вылетаю из его комнаты, громко хлопнув дверью, не волнуясь о том, что у этого неотёсанного неандертальца может болеть голова. Почему я должна заботиться о его комфорте и чувствах, если он только что больно ранил мои?

* * *

— Гори в аду! — рычу, шлёпая босыми ногами по полу в направлении кухни.

Водички захотел! Обезболивающего! Сейчас принесу и вылью ему её на голову, а таблетки запихаю в…