Своенравная рабыня

Миори присела на свою подстилку и повернулась спиной к огню, посмотрела на ночное пасмурное небо над головой и подумала о матери: о том, что та никогда не смела перечить отцу – своему хозяину. Она тоже никогда и не думала, что можно вести себя иначе, что у рабыни могут быть свои желания, свои мысли и самое главное, что она может их высказать. Она дочь свободного мужчины и невольницы. Единственная прямая наследница довольно богатой семьи. И ее мать должна была получить свободу, обещанную отцом, в день, когда их дочери исполнится пятнадцать полных круговоротов Тэнэкии вокруг ша-ах, но, к сожалению, она не дожила до этого дня. Лекарь сказал, что ее сердце настолько истосковалось по родной земле, что не выдержало. Отец оплакивал ее так долго, что дал повод другим увидеть в себе слабость. И его слабостью воспользовались. Отец ушел к предкам так внезапно, что Миори до сих пор не верится, что его нет. Да, он тосковал по любимой женщине, возможно, упрекал себя в том, что не успел подарить ей свободу раньше, чем она ушла. Но он никогда не был слаб. Ее отец, Вейха́р Бага́ро, славился физической мощью и крепким здоровьем. Лекарь не удостоил ее, его единственную дочь, даже словом. Он переговорил с ближайшими родственниками и будто бы исчез с таху. Отца предали вечному огню уже на следующий день, не позволив дочери толком и попрощаться. И уже к концу дня ей сообщили, что она никто в семье Багаро. И если бы не ее дар, Миори ждала участь матери – торги.

– Куда ты? – спросил один из дозорных, когда девушка поднялась со своего места и подхватила мешок для воды.

– За водой.

На самом деле воды ей бы хватило до утра, это была всего лишь причина уйти.

Река терялась в ночи, но ее шум растекался по округе так далеко, что можно было не бояться заплутать. И девушка уверенно шла на звук. А когда до реки оставалось несколько десятков шагов, она увидела светящиеся звезды Альхамадаг – плоские камни, в форме пятиконечных звезд, усыпали дно реки, а их неоновый свет приманивал к себе. Многие считали, что Альхамадаг – переход между миром живых и миром бестелесных теней, поэтому вдоль устья селились крайне редко. Миори знала лишь о двух небольших поселениях, одно из которых как раз недалеко от их места ночевки. И она знала, что Арияр сейчас именно там – он никогда не уходит из пустоши, не навестив их общего учителя – Аве́рию Тада́ния – лекаря и ша-ахкая в одном лице, что делало женщину уникальной среди уникальных.

«Врач обязан причинить боль, если это поможет вылечить», – так говорила учитель каждый раз, когда Миори впадала едва ли не в панику в процессе лечения тех, кто обращался за помощью к Аверия Тадания. А еще она сказала всего раз: «Миори, ты хорошая девочка, но лекарь из тебя не получится. Забудь. Но будь рядом с лекарем».

Кого она имела в виду: себя или Арияра? Миори так и не нашла в себе храбрости спросить.

Девушка подошла к берегу, присела на корточки и зачерпнула ладошкой воду – холод пробежался по телу. Послышались голоса, и Миори повернула голову на их звук, позабыв и о воде, которой собиралась дополнить мешок, и о холоде. Вверх по течению, довольно далеко от нее, виднелись два силуэта. А голоса она услышала случайно, скорее всего, ветром принесло или разговаривающие на мгновение перешли на повышенный тон. Так ничего и не расслышав больше, Миори рискнула подойти ближе.

Ее никто не слышал. Шум реки скрыл звук ее шагов. Да и вряд ли бы ее вообще заметили, разговаривающие были полностью сосредоточены друг на друге.

На мгновение Миори передумала идти дальше или вмешиваться, собралась даже уже развернуться и уйти, пока ее не заметили, но появившаяся будто бы из неоткуда тень и точно так же пропавшая в никуда, остановила ее. «Что это?» – подумала она и затаилась, всматриваясь в ночной мрак. Затянутое тучами небо будто слилось с пустошью, лишь около самой воды ночь немного рассеивалась. И уже в следующее мгновение она услышала женский вскрик.

Глава 10

– Черти рогатые! – выругалась я, кажись вслух, когда в очередной раз едва не подвернула ногу, пытаясь поспевать за кэя, шагающим в потемках вперед. – А можно так не спешить?

– Ослепла?

– А я что ночная птица?

Он наконец-таки соизволил остановиться, а я смогла отдышаться.

– Идешь? Или передумала уже?

– За тобой гонятся? Куда мчишься?

В ответ я услышал скорее набор звуков, чем внятную речь и пожала сама для себя плечами. А о чем вообще с ним можно разговаривать? Иномирский урюк!

Меня же резко дернули за локоть и потянули дальше – не ожидала я подобного хода.

– Эй! – попыталась я вырваться, но попытка успехом не увенчалась, мой локоть лишь крепче сжали, аж до боли. – Да, хватит меня тянуть! Больно же! – не помогло.

В итоге к реке меня в прямом смысле притянули едва ли не волоком и пихнули вперед с такой злостью, что если бы отпустили, я бы уже плавала мосей в холодной воде.

Не привыкла я к подобному обращению к себе, не привыкла. До жути хотелось накостылять обидчику. Впиться бы ногтями в наглую рожу и расцарапать до крови. А еще отпинать! Да по сильнее!