Свой — чужой

Участковый Тимохин корпел над постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела. Четвертый раз гражданка Сойкина снимала побои в травмпункте и писала заявление на своего супруга. При этом в конце заявлений всегда недвусмысленно призывала: «Прошу привлечь гражданина Сойкина А. Р. к уголовной ответственности».

Ситуация осложнялась тем, что через пару дней Надежда Сойкина вбегала в опорный пункт с причитаниями: «Андрей Геннадьевич, пощади! Не губи! Кормилец… чего не бывает… бес попутал… черт дернул…» Так как Тимохина уже трясло от ее жалоб на своего благоверного, продублированных в районную прокуратуру, а затем совсем иных интерпретаций происхождения синяков на лице, то он пробовал быть неприступным, циничным, бессердечным, грубым… Не помогало. Сойкина, проплакавшись, переходила в наступление и угрожала найти управу в приемной губернатора и в иных инстанциях. Далее она от слов переходила к буквам — так возникла переписка. И теперь Тимохина уносило вихрем входящих, спущенных сверху жалоб, заявлений, объяснений. Сойкину он боялся, как предсказуемое природное явление. Ее мужа он начал понимать.

Через невымытое в субботник окно на первом этаже Тимохин разглядел ситцевое платье, приближающееся через скверик. Посчитав, что это несется новая вводная по факту четвертого подряд материала об избиениях в быту, он вскочил из-за стола, шагнул к двери и провернул замок до отказа. Вскоре ручка двери резко вздрогнула. Попыток было несколько. Послышался стук, затем в дверь заколотили. При непонятном шебуршании Тимохин замер, прилипнув к двери спиной и раскинув руки. Сейчас с него можно было снимать немую фильму начала века, где замужнюю женщину мавр застает на квартире с любовником.

— Андрей Геннадьевич, откройте, пожалуйста! Я не по поводу мужа! — донеслось в замочную скважину.

Мерзкий для Тимохина голос стукался в прижатое к замку бедро. Он интуитивно глянул влево и вниз, понял, что заслоняет форменными брюками Сойкин обзор, и прижался плотнее.

— Товарищ участковый, между прочим, приемные часы! У вас не частная лавочка! — пыталась прорваться скандалистка.

Неожиданно в ногу ткнулось что-то острое. Тимохин отскочил.

— Андрей Геннадьевич, я вас вижу!

Из крупной замочной скважины торчал кусок толстого белого провода. Тимохин в сердцах распахнул дверь и встал на пороге. Выражение его лица явно не предвещало профилактической беседы с гражданами.

— А я, между прочим, бандита вам поймала, — ничуть не смутившись, заявила Сойкина вместо «здрасьте».

— Бандитами в Москве на Петровке занимаются, вы не по адресу.

— А погоны что ж нацепил-то тогда?

— Сии знаки отличия мне необходимы, чтобы выяснять, кто и сколько раз кого сковородкой на коммунальной кухне ухнул! А для точного выяснения траектории все той же сковородки необходимо доверие народа.

В этот момент в помещение втиснулся оперуполномоченный Якушев, он работал на этой земле пару месяцев, а Тимохин, соответственно, был участковым его территории. Помимо географического сходства, они были еще и одного возраста, а посему довольно быстро нашли друг друга. Так что в их делах и делишках не было «дембелей». Тех самых, которые постоянно помыкают.

— Гражданочка, это не у вас в парадной выкрутили лампочку на 60 ватт? Так мы ее ищем, не переживайте, — бережно отстраняя Сойкину, но расслышав последние слова участкового, встрял Егор.

— Так будем брать бандита али нет? — настойчиво продолжила та.

— Конечно! Но сперва надо перекрыть аэропорт и вокзалы. Иначе несерьезная операция получается, — согласился Якушев.

Сойкина, оттолкнув Тимохина, привычно зашла в кабинет, уселась на место для заявителей, передвинула в свою сторону стопку бумаг и, бесцеремонно листая их, сделала вывод: «Во, кажный день нас, баб, лупят! А тут два бугая над женщиной измываются!»

— Что тебе от меня надо, Надя? — надрывно спросил Тимохин, усаживаясь в свое кресло и вырывая из ее рук материалы.

— Окна у меня выходят в «колодец»… — издалека начала Надежда.

— Говно вопрос. Напишем главному архитектору города… — отреагировал Якушев.

— Напротив окно. Там недавно поселился молодой парень. Так вот, я лично видела, как он вечером вчера смазывал пистолет ТТ.

— Почему ТТ? И чем же смазывал? — чуть спокойнее спросил Якушев.

— ТТ, потому что у меня отец офицером был. Калибр — 1,62, вес пистолета с магазином без патронов — 854 грамма, начальная скорость пули — 420 м/с. А смазывал ружейным маслом из баночки «ТОЗ». Между прочим, проворно смазывал.

— Убедила! — кто это сказал, не важно, но восхитились оба.

Решено было проверить. Для начала осторожно глянули через окно Надежды. Через тюль ничего не увидели, но в комнате кто-то был. Сосчитали номер квартиры и двинулись из соседней парадной, на ходу придумывая предлог.

— Ты участковым недавно?

— Ну.

— Вот, ходишь знакомишься с жильцами микрорайона.

— А что? Так действительно положено, — согласился Андрей.

Дверь им открыл тридцатилетний мужчина с козлиной бородкой.

— Добрый день. Я ваш новый участковый, фамилия моя Тимохин. Разрешите? — С этими словами сотрудники вошли в коммуналку.