Свой — чужой

— Мне в институте объяснили, что миром управляют революция и эволюция. Нам повзрослеть пришлось в революцию. В великую криминальную революцию. Как и всякая революция, она пожрала многих своих детей. Нас не успела, потому что закончилась. А там, где заканчивается революция, начинается эволюция. Вот мы и меняем правила игры — время настало.

Ося допил второй бокал пива, отдышался, хитро прищурился и, с видимым удовольствием закуривая сигарету, хмыкнул:

— Говоришь, революция закончилась? Твоими бы устами… Эх, Денис, дорогой ты мой эволюционер… Сдается мне, что пуля, которую запустили в апреле 1985 года[78], еще летит. И доолго еще лететь будет…

Денис нахмурился и засопел, начиная раздражаться:

— Иногда мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь, и вот всю жизнь ты эдак по-милому каркаешь… А я всю жизнь стараюсь на это не реагировать. Знаешь, почему?

— Говори! — по-тюремному откликнулся Ося. Именно так, с этого кодового слова, в изоляторах зэки через решку[79] принимают устную информацию из других камер.

— Да потому, что на каждое чиханье не наздравствуешься, — отрезал Денис.

— Товарищ оперуполномоченный, нас обхамили, немедленно вмешайтесь, а если надо — употребите власть. Оградите меня!..

Штукин дипломатично улыбнулся:

— Мал я еще, чтобы вас рассуживать. Оба правы.

Денис усмехнулся:

— Добрый мир лучше плохой ссоры? Давим конфликты в зародыше?

Ося решил заступиться за Валеру:

— Это он просто с пережору такой тихий, а так-то — парень боевой. Помню, раз было дело в некой хатке — в одиночку хотел нас с Кренделем и Сибиряком задерживать…

И Ося начал со смаком рассказывать историю своего знакомства со Штукиным. Когда все отсмеялись, Денис с любопытством посмотрел Валерке в глаза:

— Слышал я уже эту тему, чуть в другом изложении. Так это ты был?

Опер смущенно пожал плечами:

— Я…

— А я всегда говорил, что в уголовном розыске часто можно нормальных пацанов встретить, — авторитетно заявил, хлопнув Валерку по плечу, парень по прозвищу Ухарь. Прозвище это прилипло к нему не из-за разухабистости характера, а потому, что в давней драке кто-то ножом отхватил ему пол-уха.

— Нормальных можно встретить где угодно, — философски заметил товарищ Дениса, известный в былые времена как Мулла. — И ненормальных — тоже. У меня вот вчера история вышла… Завернул я как-то не так на Дворцовый мост — торопился к матери, она спать рано ложится… Ну и как-то резко один «Мерседес» обогнал. Этот «мерсок» встает рядом со мной на светофоре, и оттуда нормальное такое лицо лет пятидесяти начинает что-то такое очень нервное мне говорить. Я хотел его успокоить и комплимент сделать, говорю, мол, у тебя такое лицо умное, а ты так кипятишься из-за ерунды… Ой… Он меня ка-ак подрезал, дорогу перегородил, из машины выскочил и ка-ак понес! Что он говорил! Я тоже вышел, стою, слушаю… А за ним, оказывается, джип с охраной ехал. Эти тоже повылезали, а дядя им указания дает — заколоть, застрелить! Ой-ей! Охранникам, по-моему, даже стыдно за него стало — стоят потупившись… А я так растерялся! Стою, слушаю его, как довоенную пластинку Утесова, а сам анализирую — кто же это такой? На жулика не тянет, на ветерана спортивного движения — тоже… Но лицо почему-то очень знакомое… А ему не остановиться, несет и несет! Я ему тихо так замечаю, что, мол, оказался я в безвыходной ситуации: если ударю его, то сяду за убийство, а если стукну по его гориллам — то сломаю руку, а они даже не почувствуют… Он не слышит и юмора понимать не желает, орет, мол, запишите номер машины и потом сожгите! Короче, я плюнул, сел в тачку и поехал. И тут до меня доходит! Я ж на этот весь базар не реагирую! Лет семь назад я бы выкинул его с моста или машину бы отобрал за язык его! А сейчас еду и посмеиваюсь… Хотя, конечно, в животе-то чего-то такое засвербело… Короче, потом, дома уже, пробил я номер его «мерсюка» по базам — так, из любопытства. Вы не поверите, пацаны, известный певец, можно сказать, кумир в прошлом. Про космодром пел… Во какое безумие иногда фраеров охватывает… А сейчас я все думаю — может, зря я ему в башку не выписал? Вдруг он решил, что я заопасался? Может, мне домой к нему заглянуть, а?

— Брось ты! — махнул рукой Ухарь. — Месть отнимает покой. Тем более что этот хмырь явно кого-то в твоем лице оскорбить хотел, а не конкретно тебя. Случай выпадет — напомнишь…

— А если не выпадет? — вздохнул Мулла. — Сука слюнявая… В лагере бы первым полотером в штабе был!

— Так, все, угомонись! — скомандовал Денис. — Так хорошо сидели… И вот! Начали вспоминать за нафталин[80]. А все ты, Ося! Поехали-ка лучше мультяхи посмотрим.