Свои. Путешествие с врагом

Евгений: Я могу сказать только одно: в Плунгеском уезде таких было около семисот. Когда пришли немцы, эти люди подумали, что навсегда. Те, кто спасал евреев, тоже думали, что немцы пришли и останутся. Они знали, что, пряча евреев, берут на себя обязанность на всю жизнь. Они должны будут до самой смерти прятать этих людей у себя в подвалах. Они не только сами на себя взяли эту обязанность, но и взвалили ее на своих детей. Это не смелость. Это нечто большее.

Эфраим: Я ничего об этом не слышал. Никто мне такого не рассказывал. Но, с другой стороны, я ведь интересовался не праведниками Холокоста, а убийцами.

Рута: Но вы должны слушать. Даже если вы враг и нас не любите, вы должны слушать и слышать все, что мы говорим.

Эфраим: Я слушаю, слушаю. Евгений, как вы думаете, что объединяло тех людей, которые спасали евреев? Были ли они землевладельцами? Верующими? Чем они отличались от своих соседей, которые или оставались равнодушными, или убивали? Воздал ли Израиль должное тем людям, которые спасали евреев? Если нет, мы должны об этом позаботиться.

Евгений: Для них это не имеет никакого значения. Они спасали евреев, потому что это были их соседи, их знакомые. Может быть, одни из них работали в еврейских домах, растили еврейских детей. Другие торговали с евреями, ели в еврейских корчмах, покупали у них, получали товары в долг. Рассказывают, что одну литовскую женщину сосед-еврей попросил сохранить его ценные вещи, среди прочего изделия из золота. Он планировал уехать в Палестину, а когда он будет там, она ему прислала бы эти вещи. Женщина сказала: “Нет. Если у моих детей не будет еды, я продам твое золото, а потом уже не смогу тебе его вернуть”. Где теперь золото этого еврея? Думаю, убийцы его нашли и взяли себе.

Рута: Кто были убийцы из Плунге? Необразованные? Неверующие? Примитивные? Безработные?

Евгений: Всякие были… Среди них учителя, врачи, служащие…

Эфраим: Я об этом говорю двадцать пять лет. Сотрудничество с нацистами охватило весь спектр литовского общества. А правительство Литвы все двадцать пять лет утверждает, что это была лишь горстка подонков…

Евгений: Для многих убийц важно было еврейское богатство. Еще одно – у них что-то не так было с мозгами. В самом городе было около тридцати убийц. Один убийца, когда его спросили на суде, почему он убивал евреев, ответил: “Потому что евреи – мошенники. Я им продавал гусей, так они всегда торговались”. Одного еврея из Ужвентиса, Цика, схватили и держали под стражей. Он попросился выйти, а стерег их его друг. Этот литовец-охранник говорит Цику: “Беги”. Цик побежал в усадьбу на горе, и хозяин его спрятал. Продержал у себя всю войну. Самое страшное было, когда мимо той усадьбы вели евреев расстреливать, и Цик видел это через щель в стене дома. Потом он женился на дочери этого человека.

Евгений везет нас в Каушенский лес, где на средства фонда его отца создан большой мемориал. На стене выбиты фамилии 1200 живших здесь евреев. В отдельной могиле лежат восемьдесят четыре девочки-гимназистки из Плунге, убитые отдельно. Евгению пришлось заплатить самоуправлению штраф за то, что на территории парка сделал лестницу, ведущую к мемориалу – месту убийств. Штраф был невелик. Но он был. Когда Евгений стал дальше приводить в порядок территорию, где происходили убийства, один сотрудник самоуправления тут же приобрел там участок. Надеялся выгодно продать. Деловой парень. Продал – участок купил Евгений. И продолжает приводить в порядок территорию мемориала.

Плателяй / Плотель

В конце XIX века в Плателяе жил 171 еврей (28 % всего населения местечка).

Луг. Пригорок. Бокштакальнис совсем рядом с Плателяем. Лестница наверх, к памятнику. Здесь были расстреляны молодые сильные мужчины из Плателяя. Евреи. Рядом усадьба, старик с женой вяжут банные веники. Подходим. Они говорят на жемайтском диалекте, понять трудно, но я понимаю. Странные эти жемайты, немногословные, но каждое слово весомо. Может, оттого, что мало говорят, мало и выдавали?

Я спрашиваю: вы видели, кто расстреливал?