Свои. Путешествие с врагом

Рута: Нет, я хочу об этом поговорить. Вернемся в Плателяй. Помните, что говорил тот старик, что вязал банные веники рядом с Бокштакальнисом, рядом с местом убийства? Я у него спросила, почему эти сыновья землевладельцев стали расстрельщиками евреев. Хотели прибрать к рукам еврейское имущество? Были жестокими или просто пьяными, а может, хотели угодить немцам? Тот человек сказал: они хотели быть могущественными. Это новая мысль. Ведь скорее всего эти молодые и примитивные деревенские парни получали удовольствие, унижая евреев, потому что так они чувствовали себя более сильными и могущественными. Они ведь не кидались сразу расстреливать. Они становились белоповязочниками и полицейскими, ничем не рискуя. Впервые в жизни они получили ружья, повязки, а вместе с ними – право распоряжаться другими, иными людьми, делать с ними что угодно. “Мы им покажем” – вот тот менталитет, который заставляет одних деревенских парней на танцах драться с другими деревенскими парнями. Сила группы. Тупость группы. Жестокость группы. И еще: немцы для них означали силу, и, будучи заодно с немцами, они чувствовали себя сильнее.

Эфраим: Они стали частью структуры силы, так? Но евреи в литовском обществе всегда были теми “иными”. Антисемитизм был очень важным фактором. Эти люди наконец почувствовали себя сильнее евреев. Они всегда знали или чувствовали, что евреи в чем-то их превосходят. Евреи были образованными, успешными, они были по большей части промышленниками, они были лицами свободных профессий. В этом путешествии я понял одну важную вещь. Отчуждение между евреями и литовцами… Евреи, жившие в литовской провинции, несомненно, чувствовали свое превосходство над деревенскими людьми, и это вело ко все возраставшей враждебности. С литовской стороны.

Рута: Никогда об этом не задумывалась. Как евреи “транслировали” это сообщение – мы вас превосходим?

Эфраим: Прежде всего, они держались изолированно. Это евреям исторически было просто необходимо для того, чтобы сохранить самобытность и не ассимилироваться. Евреи верят, что они – избранный народ. И тогда верили. Литовцы это, несомненно, чувствовали. Это возводило огромный барьер между евреями и более примитивной частью литовского общества, особенно в провинции.

Рута: Исследования историка Римантаса Загрецкаса показывают, что половина литовцев, которых судили за то, что они расстреливали евреев, были неграмотными, четверть из них окончили несколько классов начальной школы. Правда, он изучил лишь несколько сотен дел из тысяч, хранящихся в Особом архиве.

Эфраим: Я склоняю голову перед историком, который это выявил. Это очень важное исследование. Однако все исследования, которые были или будут опубликованы в Литве, проблемы не решат, поскольку о них не пишут средства массовой информации, о них не говорят политики, они не попадают в учебники, по которым учится молодое поколение. Они не воздействуют на сознание людей.

Рута: Но вы согласны с тем, что такие исследования, которыми занимаются изучающие Холокост литовские историки, – шаг вперед?

Эфраим: Да, их исследования – это один шаг вперед.

Рута: Все, что нам надо сделать, – популярно рассказать о том, о чем историки написали в своих научных исследованиях. Сделать эти факты, эти открытия доступными и понятными каждому литовцу.

Эфраим: Существует большой разрыв между тем, что написано в академических исследованиях литовских историков, и тем, что знает ваша широкая публика.

Рута: Кто должен заполнить эту брешь?

Эфраим: Я думаю, что это должны сделать вы. Я надеюсь, что вы этой книгой пробьете стеклянный потолок и правда откроется. Я уже приводил вам классический пример с книгой “Соседи” польского историка Яна Гросса. Когда она вышла, поляки были шокированы: что, мы – убийцы? Да ведь мы – жертвы, мы всегда были жертвами. Эта книга в Литве может вызвать похожий эффект.

Рута: Однако подобный эффект должны были вызвать все книги, которые написали историки, исследующие Холокост: Арунас Бубнис, Альфонсас Эйдинтас, Валентинас Брандишаускас, Альфредас Рукшенас, Людас Труска, Саулюс Сужеделис, Рута Пуйшите, Римантас Зизас, Римантас Загрецкас…

Эфраим: Нет. Те исследования не прозвучали так, как надо бы. Никто не хотел, чтобы это произошло. Тем историкам повезло, что почти никто в Литве не читал и не обсуждал то, что они написали. У них есть безопасная работа, они делают академическую карьеру, и все это могут разрушить люди во власти, все еще пытающиеся скрыть правду. Чем меньше людей в Литве читает исторические исследования, тем удобнее им продолжать делать то, что делается теперь.