Свой среди своих (СИ)

Бильбо смолчал, разглядывая свои пальцы на ногах. Ноги опять были грязные, хотя он мылся у эльфов. Изнутри нарастала паника, медленно, но неотвратимо, поднимаясь от пяток до самого горла: бежать, спасаться, куда-нибудь в темноту и вниз, в спасительную норку.

- Стой, - сказал Бофур, положив ладонь ему на плечо, как будто угадал его мысли.

- Торин меня убьет, - выдохнул Бильбо, рассматривал сухую траву и камни, стараясь сосредоточиться на чем-нибудь постороннем, но не мог.

- Не убьет.

- Не говори ему про гоблина… хотя, наверное, это глупо. Он и так все поймет.

- Пей отвар, и пахнуть от тебя будет значительно меньше, - посоветовал тот. – Может, обойдется.

***

Не обошлось.

Ближе к полудню, когда они добрались до подножия горы, послышался далекий волчий вой. Бильбо замер, прислушиваясь, но вой не повторился, и у него слегка отлегло от сердца. И это всего лишь полдень, а им еще подниматься и подниматься в гору, и погода начала портиться.

Хоббит чувствовал себя просто ужасно. Камни то и дело осыпались под ногами, он оскальзывался там, где гномы шли ровно, к тому же от резкого подъема перехватывало дыхание. Перед глазами порой вспыхивали цветные круги, но приходилось встряхивать головой, брать себя в руки и идти дальше. А Торин как будто нарочно задался целью вымотать его – давно уже пришла пора объявить привал, а отряд все шел и шел, вперед и вперед.

В воздухе отчетливо пахло озоном, темные душные тучи расползлись по нему, грязно-серые, словно плохо отстиранные тряпки. Никто не болтал, не шутил и не трепался – даже Фили и Кили, обычно приветливые, выглядели мрачновато, как грозовые тучи.

Они поднялись уже достаточно высоко – обернувшись, можно было заметить вдалеке границу эльфийского королевства, далекие леса и поля, через которые им довелось пройти. Торин осмотрел симпатичную приветливую площадку, весьма подходящую для привала, оглядел камни и кусты, которые могли закрыть путников от ветра, погладил свою бороду – а потом, хмыкнув, объявил, что они идут дальше. И вот тогда Бильбо не выдержал и разозлился, фыркнул громко и сердито. Торин не слишком приветливо покосился в сторону Бильбо. У хоббита дрогнули губы, и он едва не начал оправдываться и извиняться, но все же сдержал себя в руках.

- Похоже, не все из нас способны вынести тяготы пути, - проговорил Торин, и, оглядев остальных, скомандовал: - вперед.

Возражать ему, впрочем, никто не стал. А Бильбо обошел куст и устало привалился спиной к высокому камню, рассевшись прямо на траве, сухой и прогретой солнцем. Где-то далеко-далеко, там, куда сейчас медленно подбиралось солнце, оставался Шир.

- Эй, полурослик, - буркнул Двалин, замыкающий отряд, и, похоже, единственный, кто заметил, что Бильбо завалился в кусты.

Хоббит даже не отозвался, доставая флягу, и, только напившись вдоволь, поднял ладонь:

- Вы идите, - сказал он, пытаясь продышаться. – А я догоню.

- Это тебя догонят, - проворчал тот, и, подхватив хоббита за рюкзак, рывком поднял на ноги. А потом и вовсе вытряхнул Бильбо из лямок рюкзака.

- Пошли, - сказал он, закидывая его поклажу себе на плечо, и Бильбо ничего не оставалось, как последовать за ним.

- А, вот ты где, - хмыкнул Бофур, завидев отставших членов отряда, - я уж думаю, куда это ты потерялся.

- Вот он я, - слабо улыбнулся Бильбо, которому было полегче теперь, но не намного. А Торин все так же шел впереди, не оборачиваясь, и выбирал путь.

- Может, тебя понести? - предложил Бофур, и Бильбо тут же покраснел.

- Еще чего, - смутился он, - я в состоянии идти сам.

- Ну тогда и иди, - посоветовал Фили, - а не тормози процесс.

- Иду я, иду, - отмахнулся Бильбо.

И он шел и шел, шел и шел, уже не осознавая волчий вой, который вновь раздался вдалеке, не обращая внимания на то, что небо окончательно потемнело и разорвалось от хлынувшей воды. Впереди отряда шел Торин, и Бильбо, сверля его затылок пристальным взглядом, топал следом. Ему уже казалось, что к концу путешествия он и сам превратится в гнома, станет в плечах поперек себя шире и сможет, шутя и присвистывая, преодолевать любые горы… возможно, даже полюбит это занятие. Капли дождя щекотно текли по бровям, собирались на кончике носа и капали с подбородка, а дорога становилась все уже и уже – и вот, вместо относительного широкой дороги наверх перед ними оказался горный серпантин.