Свой среди своих (СИ)

- Спасибо, - улыбнулся ему Бильбо. Посмотрел на Кили, ему в глаза, ожидая увидеть там ответ - неужели он тоже считает Торина правым, неужели он тоже готов обороняться и сражаться с жителями Эсгарота, которые согрели и накормили их, которые убили дракона?

Кили молчал, языки костра отражались в его темных глазах.

- Ты ешь, - сказал он, наконец, когда пауза совсем уж затянулась, - ешь, пока теплый.

- Да, - кивнул Бильбо, стягивая зубами хрустящий кусок. Наверное, Кили сам должен был решить это для себя.

И одновременно с тяжелыми мыслями о политике Торина в отношении Эсгарота, организм настойчиво брал свое. Внутри словно все изменилось, стало другим, чужим и непривычным. Тоскливо ныло, тянуло в груди, и меж ушей натянули будто мысленную ниточку и ежеминутно дергали за нее, не позволяя отвлекаться. Ближайший десяток лет не отвлекаться, потому как о ребенке родившемся забот было бы еще больше, чем сейчас.

А Торин, вдоволь налюбовавшись на свой ненаглядный камень, молча кивнул хоббиту в сторону спальника.

- Я ем, - сообщил Бильбо.

Торин смерил его взглядом, не самым приятным и теплым, но Бильбо уже изучил арсенал его взглядов и продолжил хрустеть, роняя крошки.

Хлеб оказался и правда вкусным.

Ревновать к камню было глупо, и как-то даже несерьезно. Хорошо, что сейчас Торин уже спал, или делал вид, что спал - Бильбо не стал проверять, привычно подоткнувшись спиной к его спине. Вот уже неделю они спали так, отвернувшись друг от друга, и Бильбо, не желавший уступать первым, упрямо смотрел в ночное небо, прижимаясь лопатками к его спине. Едва сдерживался, чтоб не развернуться и не обнять, не уткнуться носом ему в шею и взвыть тихо от одиночества и отсутствия нежности, требуя, чтобы погладили, приласкали, потрепали за ухом. Бильбо был готов сколько угодно защищать Торина, сколько угодно сам его спасать, но вот сделать вид, что все в порядке, и что ему все нравится - он не мог.

И да, это было глупо, но он ревновал. В конце концов, как можно променять живого партнера на камень?

Тело требовало не злить своего верхнего, а подчиняться, слушаться, доверять и одобрять, в конце концов, много ли людей поступает правильно и хорошо? Каждый ли верхний честен и благороден?

Но Торин - не каждый!

Торин - Король-под-горой, у его эгоизма другие масштабы.

Вконец измаявшись, Бильбо сам не заметил, как несколько раз ощутимо толкнул Торина. Тому, видимо, надоели пинки и тычки, и, развернувшись, он обхватил хоббита и прижал его к себе, не просыпаясь. Бильбо замер, чувствуя, как бьется сердце Торина, выдохнул бесшумно и легонько побился лбом о его грудь.

- Ты никогда никого не слушаешь, - сообщил Бильбо. - Упрямее всех эльфийских королей, вместе взятых.

Торин тихо посапывал во сне - видимо, простыл. Бильбо прижался губами к его щеке, обнял его.

- Наверное, - чмокнул он его в губы коротко, - я целую тебя в последний раз, так как потом ты меня, скорее всего, убьешь. Но я… В общем, неважно, Торин. Я тебя люблю.

***

Как ни странно, он относительно легко добрался до ставки эльфов. Как будто все правильно делал, раз все шло так гладко. Или наоборот – неправильно. Бильбо не знал. Бильбо решил вообще не думать об этом. Главным сейчас было избавиться от камня, а план, пришедший в голову, был вполне удачным. Не швырять же Аркенстон в озеро, где от него никакого толку. А вот поспособствовать переговорам гораздо лучше. К тому же - эта мысль особенно успокаивала - Бильбо имел право на часть сокровищ!

О последствиях лучше было и вовсе не задумываться.

Эльфы удивились тому, что он хочет вернуться, но иначе Бильбо не мог. Вот только Гэндальф не удивился. Пошел его провожать.

Вдвоем брели в темноте, маг молча опираясь на посох. Звезд не было.

- Я не знаю, Гэндальф, - сказал Бильбо, - просто не знаю. Не спрашивай.

- Я и не спрашивал, - отозвался тот.

Бильбо кивнул и больше ничего не говорил, пока они не подошли вплотную к Эребору.

- Это был странный поход, - повторил Бильбо, - но если бы я сейчас оказался в норе… я бы все равно опять пошел в него.

- Не боишься возвращаться?

- Нет.

Хоббит улыбнулся, помахал ему рукой, и быстро, стараясь не смотреть вниз, полез в гору. Промокший, замерзший и уставший, вскарабкался, наконец, по веревке и прислушался. В лагере стояла тишина. Все спали в предрассветный час.

Бильбо солгал Гэндальфу.

Возвращаться было не страшно. Возвращаться было очень страшно. А еще было страшно ложиться рядом с Торином, ощущая его близость – и понимать, что скоро их будут разделять лиги расстояния. Потому что это был конец. Вначале привыкать вот так ко всем, а потом отрывать от себя, со слезами, кровью и мясом, как присохшую перевязку к ране. Почему так, Торин, почему так, а не иначе.

***

На утро все было так плохо, как он себе представлял, и даже хуже. Торин метал громы и молнии, Торин был похож на поток водопада, и попадаться ему под руку нельзя было, совсем нельзя. Бильбо сидел в углу, прижавшись спиной к холодному камню, и ждал, пока тот чуть успокоится, чтоб признаться.

Но какое там. Торин только входил в раж.