Своя-чужая война

– Согласен, – кивнул Нариз. – Тогда скажи мне, ты сейчас не жалеешь о развале империи?

– Корень, я не поддерживал заговорщиков, – поняв, куда клонит его друг, нахмурился он.

– Да, мы с тобой их не поддержали, – кивнул альв. – Мы просто со своими Домами остались в стороне, наблюдая, как гибнет великое государство, в строительстве которого, кстати, и сами принимали участие.

– Этим мы спасли своих вассалов, – возразил Мейр. – Вспомни, что наши Дома тогда представляли? Самые слабые из всех остальных, кучка альвов, во главе которых стояли два молодых князя. К нашим словам в Совете князей даже не прислушивались. Теперь же наши голоса очень часто становятся решающими.

– Конечно, – усмехнулся Корень. – Когда в Совете осталось из пятнадцати глав только треть – это стало не очень трудным занятием.

– Зато мы теперь можем влиять на политику нашего Леса.

– ДА КАКАЯ, К ХУРГАМ, ПОЛИТИКА, МЕЙР! – вскрикнул Нариз, и деревянный кубок в его руках треснул, словно пустая яичная скорлупа. – Мы что-то решаем, вернее, влияем только на то, что происходит в границах нашего Леса. И ВСЕ.

– А герцогство Рукт? – возразил ему альв.

– Вьюнок, – успокоившимся голосом проговорил Нариз и со снисходительной улыбкой на губах покачал головой. – Мы не герцогство контролируем, а торговый узел, по воле случая образовавшийся на его территории. Не будь его, и герцогства давно бы не было. Удивительно, что эти истины мне приходится объяснять именно тебе. Кстати, для тебя, наверное, уже не секрет, что герцогство стремительно теряет главенствующее положение в торговых делах? Теперь все деньги к западу от Пепелища стекаются под стены другого города, нежели Райгард.

– Во-о-он ты к чему, – протянул Мейр. – Теперь-то я понял, к чему ты завел весь этот разговор. Тебе не дает покоя загадочный князь Сайшат?

– Именно, – кивнул тот. – Знаешь, в чем наша ошибка?

– В чем же?

– В том, что замшелые пни, что во время империи входили в Совет князей, внушили всем, что альвы стоят над всеми.

– Ты равняешь нас с людьми? – нахмурился Вьюнок. – Может, и с урукхаями или гоблами равнять станешь?

– И ты туда же, – разочарованно покачал головой Нариз. – Да ни с кем я никого не равняю. В каждой расе есть и зеленые побеги, и прогнившие насквозь сучки. Тебе напомнить, кем был Мудрейший и представителем КАКОЙ расы он был? А ведь более могущественного мага история Тивалены не знала и еще не скоро узнает. И узнает ли вообще. А Крис Великий? Кто еще до него смог создать такое государство, каким была империя? Молчишь? Правильно делаешь, друг, потому что знаешь ответ. А ведь император не пытался навязывать свою волю и чесать всех под общую гребенку. Взять тех же гоблов, о которых ты упомянул, он позволял им жить в лесах империи по своим родовым законам. Главное, чтобы эти законы не шли в противоречие с имперскими. Нас ведь тоже никто не выгонял из нашего Леса, не заставлял молиться новым богам – живите как хотите. Но нет, князья решили, что Крис сделал для них всю грязную работу и может уходить, а вот править тем, что создал этот «недалекий вояка», это я передаю слова Кайсета Берга – нашего главы Совета, оброненные им как-то, должны они. Такие же мысли были и у вождей урукхаев, и у старейшин гномов, да и аристократия людей далеко не ушла от них. Каждый из них думал, что он более достойная кандидатура на трон империи. В итоге получили выжженное пятно в центре Тивалены. Гномы зарылись под свой хребет, урукхаи ушли топтать навоз и крутить скотине хвосты, а мы закрылись со светлыми родственниками в своих лесах, где и вымрем или деградируем.

– Что ты говоришь-то такое? – возмутился Мейр.

– А что? – повернулся тот и посмотрел в глаза друга. – К этому все и идет.

– Поясни.

– Вьюнок, ты словно младенец, – в который раз покачал он головой. – Тебе ли объяснять прописные истины? Мы сидим за зелеными стенами нашего Леса и старательно делаем вид, что все, что творится на просторах Тивалены, нас не касается. А в это время «людишки», которых многие из нас так презирают, живут и развиваются. Они плодятся, что мыши, пусть и режут потом друг друга с упоением, но в то же время они набираются опыта. В конце концов придет тот момент, когда они решат, что хватит пускать кровь друг другу, надо и других пощупать. Это урукхаям хорошо – их в бескрайних степях не сразу и найдешь, да гномам, что зарылись под своим Хребтом. А мы вот они, приходи и бери. Как запалят наши Леса со всех сторон – будет уже поздно. Я, конечно, сгущаю краски, и вот так сразу это все не произойдет. Но если все же случится, то это будет еще одним Крахом для Тивалены, возможно последним, потому как сдаваться мы просто так не будем. И заполыхает этот мир как сухая листва, стирая со своего тела и правых и виноватых.

Альв замолчал, и на некоторое время на площадке установилась абсолютная тишина. Лишь кроны вековых деревьев – крыша Леса Темных Альвов, тихо раскачивались под небольшим ветерком, перешептываясь листвой в наступивших сумерках.

– Знаешь, что недавно сказал мне мой секретарь? – разорвал тишину голос Мейра.