Своими глазами(СИ)

Весь следующий день заняла экскурсия на Бородинское поле. Там действительно было, что посмотреть. Несколько поколений мемориальных работников постарались на славу. Сравнительно небольшой музей умело был выстроен на противостоянии колоритных фигур Кутузова и Наполеона. Так же просвещали посетителей и экскурсоводы. Как только слушателей утомлял Кутузов, Наполеон сразу приходил к нему на подмогу, а через несколько минут уже Наполеона выручал Кутузов. В результате осмотр музея прошел очень живо.

Потом с холма батареи Раевского мы пытались обозреть всё поле. Мне, к сожалению, это не удалось. Да, широко видна местность, покрытая перелесками, но мало ли таких приходилось видеть. Думаю, что если бы даже нас подняли на вертолете, представить картину сражения мы всё равно вряд ли бы сумели. Очень уж огромным было Бородинское поле.

К вечеру вернулись на речку Колочу в свой лагерь. Следующий день был запланирован под последнюю дневку, но как видно силы у Алевтины Васильевны были на исходе. Еще одного непредсказуемого вечера после дня отдыха, да еще к концу похода, ей явно не хотелось. Ближе к обеду мы услышали:

-- Сейчас обедаем, отдыхаем, а потом сворачиваемся. В ночь выступаем на Можайск.

Народ впал в уныние и недоумение. Как будто действительно никто не понимал, зачем затеян этот ночной переход. После часа-другого шушуканья Сашка Романов подошел ко мне:

--Зачем это нужно? Неужели нельзя подождать до утра. Татьяна тоже не хочет идти ночью. И Ольга против, тоже, считай, начальник. Надо бы всем подойти к Алевтине.

Я ответил, что дело это уже решенное, и я просить не пойду. Сашка отошел, стал снова шептаться с девчонками. Я отлично видел их презрительные взгляды, но, пожалуй, первый раз за весь поход испытывал теплое чувство спокойной радости. Не надо будет больше присматриваться и прислушиваться к разговорам, и, кроме того, сказать честно, общее недовольство невольно вызывало злорадство. Да и сама необычная обстановка ночного перехода казалась мне интереснее рядового вечера в палатках. Не говоря уже про возможные неприятности, которые можно было ожидать и нам лично, оставайся мы здесь еще на ночь.

Когда мимо проходила АВ, я нарочно громко похвалил план ночного марша. Это будет ново, интересно, такого никогда еще не было. Немного погодя, к нам подошла поговорить Татьяна Петровна. Не знаю, где бродил Олег, мы стояли только вдвоем с Костей и вяло рассуждали обо всем, что нас окружало.

--Вам не нравится поход?

--В прошлом году было лучше, - тут же ответил Костя.

--Это чем же?

--Ну, тогда все общались. Были разные... развлечения, - неохотно попытался ответить Костя. - В футбол играли...

Я помалкивал, только кивал головой и угукал. Про вопиющие происшествия совсем не давних дней, как по общему уговору, почему-то молчали все.

Мы огляделись вокруг. В лагере почти никого не было видно, кто ушел к речке, кто залез в палатку. Только человека четыре сидели в сторонке. Там Виноград аккомпанировал себе и пел всё ту же "Шизгару-Венеру". Надрывно, но лениво.

--Да, пожалуй. Скучная публика, - Татьяна Петровна удалилась.

Ночной переход проходил прямо по шоссе, на которое мы выбрались уже протоптанной дорогой. Оно было совсем пустым по случаю ночного времени. Периодически до нашего слуха из темноты доносились истошные крики - параллельно с нами двигалась в том же направлении компания из пяти подвыпивших мужчин. Они, конечно, были без рюкзаков и вообще налегке в одних расстегнутых рубашках, поэтому обогнали нашу цепочку и ушли вперед. Мы шли без шума, Сорокин Костя держался всю ночь вместе с нами, и вообще первую половину пути, мы трое невольно были настороже. Потасовку в темноте устроить очень даже легко. Но потом, по мере того, как темнота ушла, и забрезжил рассвет, на душе стало спокойнее.

Уже совсем развиднелось, когда начались деревянные домики, первые подступы к Можайску. Обогнавшие нас гуляки были замечены спящими в павильоне автобусной остановки. Наши люди оказались крепче. Мы миновали тихий и безлюдный спящий город, дотопав без остановок до самого вокзала. Здесь уже, несмотря на очень ранний час, царила обычная суета.

И всё-таки ночной бросок так всех утомил, что со всех скамеечек скоро слышалось только тихое сопение. Электричка постояла и тронулась. Помнится, Олег пробовал записать под диктовку слова единственной, понравившейся ему за поход песни ("В заповедных и дремучих старых Муромских лесах.." Высоцкого), но диктовщики засыпали через одно-два слова. На втором куплете заснул и Олег. Даже проехав Москву, перебравшись во вторую электричку, наши походники продолжали спать. Теперь уже до самого Ногинска.

Так завершился мой последний школьный поход. Школа-восьмилетка ? 21 благополучно была окончена, и в сентябре мы пошли в девятый класс уже в "четырку" - школу ? 14. А там были свои порядки. В том числе, были и свои походники, которых водила географичка Тамара Васильевна, но, вероятно, в нежелании ходить в новые походы сказалась и доля впечатлений от нашей Можайской эпопеи.