Своими глазами(СИ)

-- Идём, идём - а вас всё нету и нету. У меня уж какие мысли в голове? Не свернули ли вы на Сумароково.

Это, конечно, было серьёзным опасением. В таком случае между нами было бы сейчас километров пятнадцать! И искать друг друга мы бы могли до ночи, а потом еще весь следующий день.

Как я потом узнал, Татьяна Петровна предлагала вообще нас проучить. То есть не подавать голоса и заставить побегать в поисках. Наверное, получилась бы забавная игра. Для всех, кроме нас.

В результате сегодняшнего ускоренного марша на стоянку мы в этот день встали совсем рано. Причем не в Карачарове, которое так и миновали не разглядев, а просто на речке Исконе. Я ждал, что хоть кто-нибудь похвалит нас за такой успешный и благоприятный исход дня. Но где там. Нас наоборот, как будто вообще перестали замечать. Отстранился даже Костя Сорокин. И вот, сразу после ужина мы вдвоем забрались в нашу палатку, в то время как остальные не торопились. Большая куча с гитарами сидела у костра, смеялись, пели. Особенно популярна теперь стала "Шизгара". Ее пели на английском и пытались даже по-русски, причем довольно смешно. Или "Венера, ярко светит Венера" или без всякого смущения "Шизгара, ярко светит Венера". Конечно, продолжали распевать и дворовые, причем уже почти не скрываясь.

Впрочем, стихло всё что-то уж очень быстро. Пришел Костя, молчком устроился и заснул. Мы с Олегом не спали, разговаривали, насколько я понимаю, довольно громко, смеялись. Всё-таки своим сегодняшним переходом мы остались очень довольны, и даже, пожалуй, им гордились.

Раздались шаги, кто-то подошел к палатке. И совсем неожиданно прозвучал голос Алевтины Васильевны, не сердитый, а скорее какой-то утомленный.

--Хватит, успокаивайтесь. Давайте-ка сюда эти гитары, а то опять не уснёте.

Мы не ждали такого, но тотчас ответили, что гитар в палатке нет. Наша руководительница, резко откинув полог, заглянула внутрь. Похоже, ее удивило, что людей почти никого нет тоже. Не сказав ни слова, не спросив ни о чём, она низко наклонила голову, как будто предстояла дальняя дорога. И пошла куда-то мимо палатки, но не в сторону своей, желтой, а в противоположную.

Я выглянул наружу. В принципе было еще совсем светло. Но у костра действительно никого не было. Даже Сашки Романова, хотя он обычно засиживался дольше всех с Людкой Воробьевой и другими девчонками. Значит, вся наша шайка-лейка отправилась куда-нибудь подальше от стоянки, туда, где их не видно и не слышно. Ну и шут с ними, а мы будем ложиться спать.

Не знаю, сколько прошло времени. Сквозь сон я услышал, что в палатке кто-то топчется и бормочет со вскриками. Еще не совсем стемнело, на фоне открытого входа можно было различить три полусогнутые фигуры. Один из них был Виноград, его бы никто не спутал с его ростом и пышной шевелюрой.

По нечленораздельным восклицаниям двух других всё-таки не оставалось сомнений, что это Егоров и Леонов. Леон пытался кого-то пинать, хотя сам едва стоял на ногах. Он тыкался в тот край, где спал Костя. А может быть, тот уже и не спал, но, тем не менее, голоса не подавал.

Леонов чуть не свалился, но устоял, и, хоть его и шатало, попробовал пустить в ход кулаки. Стало видно, что Костя не спит и молча защищается руками. Егоров тоже пытался дотянуться до Кости, но только нетерпеливо взвывал и отталкивал Леонова. Всё, впрочем, происходило быстрее, чем об этом можно рассказать.

--Стойте, стойте, вы что? - вдруг воскликнул Виноградов, сгреб и оттащил этих двоих в сторону. Но совершенно неожиданно сам повернулся и двинул кулаком по Костиной спине. И тут же вытолкал их, выскочил сам и сбросил створку полога.

В палатке стало темно. Было слышно, как тяжело и с присвистом дышит Костя. Яснее ясного, что ему хотелось плакать от бессилия и обиды. По возне Олега я понял, что и он тоже не спит. И мы молчали. Говорить было не о чем, на душе стыдно и гадко.

Трудно сказать, сколько продолжалось наше молчание. Издали донеслись приближающиеся голоса. Мимо палатки опять прошуршала трава под торопливыми шагами. По походке и звукам дыхания я понял, прошла Алевтина Васильевна. Затем появились и забрались в палатку наши сопалатники, судя по обрывкам фраз весьма довольные. Обе гитары они принесли с собой.

Утром без всяких слов стало ясно, что о ночном происшествии все знают. Похоже было также, что парни воспринимают событие, как рядовую норму, а девчонки не столько сочувствуют Косте, сколько осуждают наше с Олегом бездействие. Вероятно, на верхах тоже пробовали принять какие-то меры, но со стороны это было незаметно. В принципе день начался как обычно - завтрак и в путь. Тем более следующая стоянка обещала быть приятнее мелкой Исконы - долгожданное Можайское "море".