Swvswh40k(СИ)

Хор грянул новый гимн, и женщины с младенцами на руках двинулись вперёд, сажая своих чад в чаши. Служители, помогавшие проведению питуала, принялись бубнить новые молитвы, время от времени зачёрпывая воду специальными серебрянными кубками и выливая на головы детям.

-Ну же. Смелее. -- произнесла женщина в серой робе, аккуратно подталкивая бывшую премьер-министра в сторону большей купели. -- Здесь нечего бояться.

Но не этой недованны страшилась Туа, а той огромной толпы, которая собралась понаблюдать за этим купанием. Даже когда Максимилиан овладевал ей, это происходило за закрытыми дверьми в её комнате, в дали от посторонних глаз. А сейчас ей предстояло принимать ванну на глазах у тысяч зевак.

-Смелее, дитя моё. -- мягко произнесла преподобная мать, когда Макет практически поднесли за руки поближе. Но по другому было никак, потому что после вчерашнего дня, проведённого в неудобных сапогах на непривычно высоких каблуках, у леди-губернатора опухли ноги, и без посторонней помощи она даже стоять толком не могла. Это благо ещё что пол был прохладный, чтобы играть роль холодного компресса для её измученных босых ступней. -- Войди в купель святой воды, что смоет все твои грехи.

Беспрекословно повинуясь епископу, служительницы помогли Туа залезть в эту странную ванну. Хотя правильнее было бы сказать "погрузили". К счастью, вода оказалась не такая холодная, как можно было бы подумать. Но бывшая премьер-министр была не в том положении, чтобы жаловаться, и покорно села на дно купели, пользуясь случаем, чтобы дать своим многострадальным ногам немного отдохнуть. Вокруг неё продолжали нараспев читать молитвы, а преподобная мать, вооружившись серебряным ковшом на длинной ручке, принялась черпать воду из купели и поливать на голову и плечи новообращённой, сопровождая процесс нашёптыванием священных текстов.

-По воле Бога-Императора, и пред ликом Его, прими же свет Его, что указывает нам путь во мраке меж звёзд. Открой душу слову Его, дабы не осталось в ней места сомненьям и страху. -- провозгласила епископ, подходя ближе и поднимая на золотой цепи небольшой кулон в форме стилизованной двуглавой птицы, прежде чем надеть его на шею Макет. -- Да приобует с тобой благодать Его. Да укрепит тебя сила Его. Да хранит тебя Император и святая Селестина.

Служба продолжалась ещё довольно долго. И если новорожденных не держали в купелях дольше пятнадцати минут, то Туа даже успела немного замёрзнуть за час с лишним сидения в медленно остывающей воде. Когда ей всё же разрешили встать, она уже вся покрылась гусиной кожей. Промокшая до нитки, в глупой рубахе, прилипшей к телу, она ощущала себя почти голой. Но всё же нашла в себе силы самостоятельно выбраться из этого таза-переростка и вернуться на своё место, где её очень своевременно подхватили служительницы, обернув в большой обрез ткани, что была так похожа на полотенце. Остальная служба прошла как в тумане, но лично ей было всё равно. Кутаясь в полотенце-переросток, она стояла в громадной толпе, задрав голову кверху и глядя на находившуюся в центре алтаря громадную статую. Раньше она просто не обращала особого внимания на этого сорокаметрового позолоченного истукана, но теперь он буквально приковывал её взгляд. Великан в невероятно тяжёлой и сложной, богато разукрашенной броне стоял на небольшой пирамиде из черепов, грозно вскинув к потолку здоровенный меч. Но теперь все эти украшения не казались такой уж аляповатой безвкусицей, как и гипертрофированная левая рука, увенчанная громадными изогнутыми когтями. Вместо этого внимание привлекала золотая дуга над головой великана, что светилась мягким жёлтым светом. Так же, как его глаза...

Макет была далеко не глупой женщиной. Прекрасное образование и практичный склад ума делали её хорошим администратором. И будучи материалисткой, она не верила во всю эту религиозную чушь. До сего дня. Потому что она знала много способов, как можно заставить светиться отполированные до зеркального блеска детали статуи. Но никакие лампы, никакие голограммы и никакие химические преобразования не могли породить такой необычайно мягкий, золотистый свет. Свет, что согревал не кожу, а что-то иное, сокрытое глубоко в груди, уже почти позабытое. Словно сама душа её купалась в этих лучах, и это невероятное чувство дарило покой и умиротворение, унося прочь все печали и невзгоды прошлых дней. Никакие лампы и голограммы не могли создать ничего подобного. Иного объяснения, кроме проявления божественной воли, просто не было. И Туа приняла его, как приняла волю Бога-Императора, в сияние которого её привёл путь, начертанный судьбой. И на мгновение ей даже показалось, что она готова воспарить на встречу Ему на паре золотых крыльев, что расправились за её спиной.

-Располагайтесь как вам будет удобнее. -- прощебетала невысокая служанка в странном красном платье, показывая на небольшой столик с парой стульев, притаившиеся под сенью неизвестных деревьев у фонтана. -- Госпожа подойдёт с минуты на минуту.