Сыграем в поддавки, дорогая

— Добро пожаловать в «Бэнден Холл», мисс Уорни, — кривляясь, произнес он. — А где фунты, а где стерлинги?

Джералдин с презрением кинула ему портфель:

— Подавитесь!

Обойдя его, как дохлую нечисть, она приблизилась к Уиттекеру.

— Элмер, ты свободен! Уедем скорее отсюда.

Уиттекер остался на месте, его лицо скривилось в странной усмешке. Он ничего не ответил Джералдин, зато в разговор влез Зокка.

— Во, кретинка, — хихикнул он, — она ничего не знает? Элмер, ты сам ей расскажешь или я объясню?

— Сам, — сказал. Уиттекер, — теперь ее пора просветить.

— Просветить? Что все это значит, Элмер? — спросила она ледяным голосом.

Крич издевательски расхохотался, Зокка, схватившись за живот, ржал, а Уиттекер, ухмыльнувшись еще шире, потянулся за сигаретами.

— Видишь ли, дорогая, должен сказать тебе, что я вовсе не являюсь несчастным заложником. Это просто маленький розыгрыш со стороны моих друзей — Карло Панцетти и Билла Крича. Теперь, когда все позади, мы предпримем с тобой свадебное путешествие вместе с ними во Францию. Только не говори мне, что там сейчас немцы, — это отличные ребята, гораздо лучше Кошена и прочей федеральной дряни.

На Джералдин было жалко смотреть. Она широко открыла рот, а в глазах стояли слезы.

— Боже мой, — пробормотала она, — и это говоришь ты… Как ты изменился, однако.

— Если и изменился, то в лучшую сторону, — помахивая сигаретой, сказал Уиттекер самодовольно. — Это гениальная идея — загнать чертежи пикировщика британскому льву, с которого фюрер все равно сдерет шкуру, а потом продать свой ум великой Германии. Ждать осталось недолго. — Он посмотрел на часы.

Джералдин будто парализовало. Она только переводила взгляд с Уиттекера на Крича, не в силах произнести ни слова.

— Боже мой! — наконец с трудом вымолвила она. — Ты же не такой, Элмер… Скажи, что это просто шутка…

Уиттекер самодовольно усмехнулся:

— Ты не очень разбираешься в человеческой психологии, крошка. Наивность — лучшее украшение женщины, но в военное время это непозволительная роскошь. Лучше слушайся меня — и все будет в порядке, ты ведь не сердишься на меня за то, что я связался я этой дурой Карлеттой? Это все пустяки, я всегда помнил о тебе, подойди и поцелуй меня.

— Это потом, Элмер, — перебил его Крич, — времени в обрез, а надо поделить денежки.

Он вывалил на стол содержимое портфеля и, любовно поглаживая банкноты, стал делить пачки на три неравные части.

— Элмер, это тебе, а это — Фредди, а вот — моя доля. Видите, друзья, все честно!

— А Монтане?! — вскричал Зокка.

— Ей они и нафиг не нужны, — заржал Крич. — Ее взяли на содержание английские джентльмены из Скотленд-Ярда. А ты, Фредди, выйди во двор к Джулио, который дожидается своей доли, и рассчитайся с ним, чтобы он не томился зря.

— Понял, — хитро прищурился Зокка, — расчет он получит полный, все будет путем, шеф.

Пора было начинать, нельзя же допустить, чтобы эти сволочи убили шофера, который здорово помог мне, но наверняка не послушался моего совета и не убрался отсюда.

Выхватив люгер, я сиганул вниз. Мое появление вызвало шок у негодяев, а моя рыжая красавица сразу ожила.

Первым опомнился Зокка, мгновенно рванувший из кармана пистолет. Но он не успел опустить предохранитель, что позволило мне пустить в дело люгер, и стены библиотеки потряс нечеловеческий крик. Зокка выл, держась за прострелянное плечо, а его пистолет валялся на полу.

— Возьми браунинг, Джералдин, и скорей ко мне. А вы, мальчики, сядьте на пол — и ни трепыхайтесь, не то ваше шевеленье перейдет с предсмертные судороги.

Итак Пара Палок заставил меня сделать ему маленькое кровопускание, а я обещал Херрику, что обойдется без этого.

Троица с ненавистью смотрела на меня в полной тишине, изредка прерываемой всхлипом Зокки.

— Что-то вы приумолкли, друзья. Вспомни, Билл, как ты был оживлен минуту назад, когда делил деньги. Только там мелочишка — лишь верхние купюры настоящие, остальные — фальшивки. Стоило ли так суетится ради нескольких фунтов? Начал с мелочевки — ею и кончил.

Джералдин не сдержалась и хмыкнула.

— Развеселилась? А ведь чуть не попала в такую переделку, что было бы не до смеха. Сколько раз я говорил тебе, глупенькой, что Элмер подонок? А ты все не верила. «Ребенок, большой ребенок», — передразнил я ее. — Теперь ты видишь, что он большой гад?

Я снова повернулся к Кричу.

— Помнишь славный вечерок в клубе «Мэллендер»? Я ведь еще не отбил твою подачу… Получи свое.

После моего удара Крич выплюнул тройку зубов, а я вытер люгер носовым платком и продолжал:

— Это только разминка. Сиди и жди продолжения.

— А ты что притих, гаденыш, — обратился я к Уиттекеру. — Пришла твоя очередь.

— Нет, нет, Лемми, не надо, — остановила меня Джералдин. — Может быть, он не так виноват, как ты думаешь: его заставили. Ведь Элмер всегда был далек от политики, его интересовали только женщины и самолеты.