Сыграем в поддавки, дорогая

— Это выкуп — пятьдесят семь тысяч фунтов стерлингов. Передайте деньги одноглазому, а он вам вручит чертежи основной конструкции пикировщика и его создателя. Вообще, дорогая, будь моя воля, я бы не настаивал так горячо на его выдаче. Но это, извините, к слову. Да, кстати, недостающая последняя часть чертежей находится у меня. Элмер так рвался на волю, что успел закончить свою работу к сегодняшнему утру. Вы все поняли?

— Да.

— Ну и чудно. Ведите себя смирно и не пытайтесь выцарапать напоследок Кричу его единственный глаз. Я просто хочу этим сказать, чтобы вы не вздумали заниматься самодеятельностью. Вы не только провалите операцию, но и себя подвергните серьезному риску, а если с вами произойдет хоть малая неприятность, то я вынужден буду перестрелять к чертовой матери всю их теплую компанию, за что меня, вероятно, лишат премиальных, и, может быть, даже понизят в звании!

— А какое у вас сейчас звание, Лемми? — улыбнулась Джералдин.

— Звание… — начал я и замолчал: на ее лице было ожидание поцелуя. Перед глазами поплыло ее голубое платье, золотые волосы, зеленое сияние глаз… Все было так близко, но…

Раздался телефонный звонок, и мы отпрянули друг от друга. Джералдин сняла трубку и по разговору я понял, что это не Крич, а вредный старик Херрик, который выбрал момент, чтобы поинтересоваться самочувствием мисс Уорни.

Сам же я в эту минуту напоминал моего знакомого парня, которого довела до смерти поцелуями одна польская красавица, и его последними словами было: «Это стоит того…». Присяжные оправдали ее, а один судья наведывался потом к ней на дом, чтобы восстановить картину случившегося во всех мелочах.

Джералдин с досадой повесила трубку и засмеялась виновато.

— Всегда кто-нибудь не вовремя…

— Ну, дорогая, если это у вас всегда, то я ничего не имею против, а мне пора. До свидания, Джералдин.

Уже у самой двери я услышал: «Я буду помнить о тебе, Лемми».

— Попробуй только забудь! — крикнул я, уже выскакивая в коридор.

Таксист мигом доставил меня до Пикадилли Серкус. Из-за туч, которые закрывали луну, доносился нарастающий гул немецких бомбардировщиков. Запоздалые прохожие спешили укрыться в бомбоубежище, но мне и в голову не приходило, что какой-то немецкий гад может меня прихлопнуть!

Вот и гараж. Открыв своей отмычкой дверь бокса, где стоял «бентли» Монтаны, я зашел внутрь и включил карманный фонарик. Машина отсутствовала, но не она была мне нужна. Я продолжал искать, пока луч фонаря не высветил на стене корявую карандашную фразу: «банденхолл ето меж уинчелси и фарлайтом».

Я пулей выскочил из гаража и промчался не останавливаясь до самой Корк-стрит, а дальше, до ее пересечения с Риджент-стрит плелся еле-еле, поминая недобрым словом курево, погубившее легкие.

Задыхаясь, я вышел на угол, где увидел две машины. Одна была до отказа забита копами, около второй мерз штатский.

Он встрепенулся, увидев мое удостоверение, и с чувством поднес руку к шляпе, посочувствовав моему жалкому виду.

— Благодарю за любезность, старина, — сказал я ему. — Есть чем писать?

Он кивнул.

— Пишите: «Бэнден Холл», между Уинчелси и Фэйрлайтом». Готово? Да, вот еще, — я достал полученный от Крича пакет. — Спрячьте это как следует и без оглядки чешите в Ярд к Херрику. Он в курсе дела. И упаси вас Бог угодить под бомбежку! Да, стойте, карта окрестностей Лондона у вас есть?

— Карта в машине, сэр! — проговорил обалдевший от моего напора штатский, но я уже подсвечивал фонариком лежащую на сиденье карту, определил, что это место находится — ого-го! — в шестидесяти трех милях от Лондона, на побережье. Факт этот наводил на некоторые размышления, но я надеялся, что и Херрик обратит на него внимание.

Я почти окончательно запутался в бесконечных сельских тупиках, но меня спас полицейский патруль. Луна мне не помогла, зато она была на руку сволочам из «Люфтваффе» — восточные окраины Лондона горели.

Проклиная мерзавца Крича, которого черт дернул забраться в такую дыру, я развернул машину и покатил назад. Через семь миль мне удалось разыскать незамеченный ранее поворот на лесную дорогу и через каких-нибудь четверть часа я оказался на месте.

Перед воротами было открытое место, и я оставил машину подальше, хорошо помня, как легко обнаружил Зокка мой приезд в «Казино Лодж».

Прячась за кустами, я дошел до высокой ограды и в ее тени до той ее части, которая примыкала к берегу, скрытому туманом. Здесь, словно для меня, росло кривое дерево. Взобраться на него было пустяком, но тут возникло осложнение. По другую сторону ограды были заросли акации. Перекрестившись, я прыгнул в них.

Упругие колючие ветви сохранили мои бедные кости от переломов и вывихов, но мои брюки превратились в лохмотья, а кисти рук в одну кровоточащую ссадину. Вдобавок я как черт перемазался в грязи.

Проверив карманы и кобуру, я двинулся дальше. Прежние хозяева усадьбы были, видно, любителями садоводства, и мне пришлось поспотыкаться между клумбами и грядками и цветниками, прежде чем я вышел на вымощенную каменными плитами аллею, которая вела к самому дому.