Сыграй на цитре

Надир выпрямляется, поднимая все, кроме своей головы. Я подражаю ей, не отрывая взгляда от лазурно-персиково-светло-агатового пола, пока Безликая Мать спускается с помоста. Ее тень каскадом падает на ступеньки и перекрывает мою.

– Ну, еще раз привет, Зефир.

Мой взгляд взлетает вверх.

Это Ворон, он стоит передо мной и улыбается. Нет… это Ку. Я моргаю, и вокруг меня кружит Цикада.

– Тебе понравилось в человеческом мире?

Мой рот открывается. Но с губ не слетает ни единого слова. В мою кожу впиваются две пары глаз: Надир, с растущим беспокойством, и Цикады, чернильно-черные.

Нет… Безликой Матери. Создательнице вселенной, императрице всех божеств. Чтобы вернуть себе силы, мне нужно доказать, что я гожусь для божественности. Если мне это не удастся, я не знаю, что произойдет. Никто не знает. Боги не могут умереть, но о богах, которых она отсылает прочь, больше никогда ничего не слышно.

Мои ногти впиваются в ладони. Я сосредотачиваюсь на боли, пусть она будет моим компасом.

– Мне правда там понравилось.

Надир деревенеет. Слишком поздно я понимаю, что это неправильный ответ.

– Да? – Безликая Мать останавливается позади меня. – И как сильно… – Ее голос меняется, от подросткового тона Цикады до идеального тенора, блуждающего над мочкой моего уха.

– …тебе там понравилось? – спрашивает Ворон, прежде чем прижаться губами к моей шее со стороны уха.

Мое сердце замирает. Мой желудок горит. Мое тело в замешательстве, но мой разум – нет.

Я отшатываюсь от Ворона.

– Я усвоила свой урок. – Мой голос дрожит. Как и руки, сжатые в кулаки и прижатые к бокам. – И больше так не поступлю.

– Не поступишь как?

Не причиню вреда. Это первое правило того, чтобы быть богом, – правило, которое я нарушила восемь лет назад.

– Не причиню боль людям.

– Это так?

Я киваю.

– Хорошо. Хорошо, – говорит Ворон… Безликая Мать. Она встает передо мной и превращается в Миазму. – Замечательно, – рокочет Премьер-министр, у ее уха звенит колокольчик, а голова наполовину выбрита. – Но как насчет помощи? Что, если…

Миазма падает на пол и тает. На земле пузырится кипящая смесь из кожи, органов и костей, гротескной формы скелет – все это предстает перед моими глазами. Структура перестраивается, и из кипящей смеси поднимается человек, голый, как новорожденный, на место с громким щелчком встают позвонки, распрямляя позвоночник.

– Что, если мне понадобится помощь, Цилинь? – задыхается Жэнь.

Это иллюзия, говорю я себе, когда она снова распадается и сразу же начинает разжижаться. Иллюзия.

Но затем Жэнь-не-Жэнь, наполовину превратившаяся в лужицу на земле, смотрит на меня тем, что осталось от ее лица. Ее рот открывается, и наружу вырывается мое имя, издавая мерзкий звук.

– Ци… линь. Помоги…

Я даже не ощущаю, что вообще сдвинулась с места, но, должно быть, сдвинулась, потому что что-то тянет меня назад.

Змея Надир шипит вокруг моей руки, останавливая мой рывок к моей леди, которая теперь совершенно неузнаваема и выглядит так же, как и любой человек, если его сварить.

Я – не они. Возможно, мы все состоим из ци, но все же существует огромная разница в чистоте нашей физической материи, энергии. Подобное взывает к подобному. Я – бог. Я отличаюсь от людей.

Я не должна заботиться о них.

Не навреди. Первое правило того, чтобы быть богом.

У него есть аналог.

Не делай добра, мыслю я, когда лужица на земле принимает форму кого-то другого. Я должна продемонстрировать Безликой Матери, что мне все равно. Я не буду вмешиваться. Хранилище Судеб уже начертало судьбу каждого смертного.

То, что начертано, нельзя изменить.

Новый человек встает и приближается, его черты трансформируются в знакомое лицо.

У меня перехватывает дыхание.

– Я знала, что ты не моя сестра, – говорит Ку. – Всегда знала. Моя сестра покинула меня в тот день. Я видела, как она уплывала. Ты – самозванка. Вот почему я ненавидела тебя.

– Прости меня. Прости. Прости. – Слова вылетают прежде, чем я успеваю их остановить.

– Я прощаю тебя. – Ку приближается ко мне. – Я скучаю по тебе. – Змея Надир отпускает меня. – Пожалуйста, вернись. Вернись, сестра.

Дрожа, я делаю вдох. Я тянусь к источнику ци, сокрытому глубоко внутри меня, который всегда там был, никогда не исчезал, и теперь… печать дает трещину. За лицом Ку я чувствую чье-то присутствие. Безликой Матери. Она наблюдает, ждет, что я сделаю с этой частичкой силы, которую она высвободила для меня.

Тогда покажи ей.

Покажи ей, что тебе все равно.

Я черпаю энергию. Я поворачиваю ладонь лицом к Ку.

Я превращаю ее в туман.

Секунду ничего не происходит. Затем сквозь меня проносится ветер. Я и есть ветер. Я – облака за пределами этой комнаты, трепыхание далеких крыльев, отзвуки цитры, на которой играют за тысячи миль отсюда. По мере того как власть над атмосферой проникает в мои кости, их голоса возвращаются.

И я могу слышать их все.

14. По разные стороны

Вернись, сестра.