Сыграй на цитре

Следующее, что я ощущаю, это то, что я стою на парящем, покрытом мхом валуне. Цепочка из них, шатаясь, поднимается по затянутому облаками небу к верхним небесам.

Пойдем. Росинка перепрыгивает с валуна на валун. Наша цель там.

На вершине находится самый большой валун, основание красной лакированной пагоды, в которой парят стеллажи, сделанные из того же поросшего мхом камня. Росинка машет рукой, и полки переставляются сами собой. Одна проносится вперед, замирая прямо перед нами.

– Где мы находимся? – Я должна бы знать, но мои воспоминания все еще покрыты пылью.

В Хранилище Судеб. Росинка копается на призванной полке, перемешивая и сбивая манускрипты. Ее пчелы ловят их. Наконец-то она находит то, что ищет. Она протягивает мне свиток, не разворачивая.

Есть причина, по которой ты служила именно Жэнь, из всех главнокомандующих, думает Росинка, когда я разворачиваю его. И эта причина начертана прямо здесь.

Я читаю эти слова один, два, три раза, не веря своим глазам. Это не может быть правдой. Это…

Ты должна была жить и умереть как смертная, думает Росинка. Поэтому, как и у любого смертного, твоя судьба была начертана Писцами Безликой Матери. Тебе предназначалось служить самой слабой леди в царстве.

Ты никогда не контролировала ситуацию. Пчелы забирают манускрипт у меня из рук и возвращают его на полку. У тебя не было права голоса в отношении леди, которой ты служила. Это преданность, уже решенная за тебя. Часть твоего наказания.

Хранилище исчезает, и я снова оказываюсь в окружении глиняных черепков.

Поразмышляй об этом, Зефир. Росинка отворачивается от моей темницы и, как Надир, выходит из атриума, унося с собой своих пчел. Ты не выбирала Жэнь. У тебя вообще никогда не было выбора.

* * *

Проходит время. Ночь не наступает. Небо остается невыносимо розового оттенка, который приводит меня в исступление, пока я расхаживаю по своей темнице. С таким же успехом я могла бы стоять на месте.

Так я и делаю.

Я останавливаюсь как вкопанная, моя грудь тяжело вздымается.

Ты не выбирала Жэнь.

У тебя не было права голоса в отношении леди, которой ты служила.

Самая слабая леди в царстве.

Мои руки сжимаются в кулаки. Но я сама выбрала Жэнь. Я выбрала леди, которую поддерживал народ. Самая слабая? Только в глазах невежд, подобных Цикаде. Миазме. Все они чувствовали угрозу. Я доверяю своему здравомыслию.

Какая-то заранее начертанная судьба не смогла бы заточить меня.

И ничто не может. Я поворачиваюсь на пятках и обрушиваюсь на глиняные черепки с помощью ци. Я пробую снова и снова, прежде чем сделать то, что сделал бы любой человек: я хватаю осколки голыми руками. Глина нагревается. Зловоние паленой плоти хуже, чем сама боль. Но я держусь, пока трещины не начинают расширяться. Это работает. Это…

Трещины запечатываются.

Я отпускаю их, с трудом переводя дыхание. Кровавое месиво моих рук заживает у меня на глазах. Я вытираю слюну с подбородка и снова хватаюсь за глиняные черепки.

На этот раз я подавляю свое собственное исцеление. Ци, управляющая черепками, ослабевает. Кокон предназначен для того, чтобы удерживать меня, а не причинять мне вред, и, когда я покрываюсь волдырями и пузырями, кусочки глины двигаются и расходятся.

Я вырываюсь и бегу, мои руки только наполовину зажили, когда я поднимаюсь на террасы. Новая боль лишает меня дыхания. Но я свободна. Розовое небо над головой – это обитель богов.

Моя – внизу.

Пока я балансирую на узком каменном выступе – границе между мирами, – ко мне возвращаются слова Росинки.

Преданность, уже решенная за тебя.

К черту их. Если мне придется уйти от Жэнь, я сделаю это на своих собственных условиях.

Облака движутся, набегая на террасы, как волны на берег. Они смыкаются надо мной, когда я прыгаю.

* * *

Меня не должно быть здесь.

Это первая мысль, которая приходит в голову, когда я оказываюсь в комнате в имперском стиле. Красные лакированные стены давят на меня. Отблески свечей отражаются от бронзовых перегородок, урн и декоративного гонга, круглого и отполированного.

Я в нем не отражаюсь.