Сыграй на цитре

Те же самые люди, которые толпились вокруг нас всего несколько мгновений назад, теперь столпились вокруг своего нового увлечения. Ряды слишком плотные, чтобы я могла разглядеть, что там такое, но шепот доносится до меня, когда я добираюсь до них.

Он с Севера.

Говорит, что он стратег Миазмы.

Не может быть. Я в это не верю. Я протискиваюсь вперед. Нет смысла это отрицать. Это он.

Это действительно он.

18. В перьях

Это он.

Бледнолицый Ворон с темными волосами. Я хочу подойти к нему. Прикоснуться к нему.

Проверить, не преследует ли меня его облик только потому, что теперь он призрак.

Твой пульс учащается, замечает Росинка, когда его хватают люди Жэнь и толкают перед Облако. Его колени ударяются о землю, а взгляд остается прикованным к Облако. И я вспоминаю ту ночь, когда те же самые глаза пленили меня; его глубоко засевшую подозрительность. Может быть, для начала обсудим настоящую причину твоего появления здесь?

Теперь наши места поменялись, и именно он отвечает перед врагом.

– Я здесь, чтобы выразить свое почтение.

– Почтение? – Облако выплевывает это слово в ответ. – С каких это пор Север стал уважать нас? Свяжите его!

Веревки обвивают руки и запястья Ворона. Его рука все еще перевязана, и мое сердце сжимается, когда его рывком поднимают на ноги.

– Это не очень соответствует кодексу Мастера Шэнциуса.

Облако удивленно застывает. Но не я. Ворон узнал о любимом философе Облако и использует это против нее. Он стратег до мозга костей.

Должно быть, он здесь по какой-то стратегической причине.

– Как и твоя засада, – шипит Облако, приходя в себя. – Завязать ему глаза!

Ворон усмехается, когда ему на глаза натягивают платок.

Ваш стратег тоже так делал. Какой интересный человеческий экземпляр.

Тихо, яростно думаю я сразу о Росинке и о Вороне. Неужели Ворон не понимает, что находится на вражеской территории? За тысячи ли от безопасного места, без прикрытия в пределах видимости. Он может быть сколь угодно неконкретным в своих истинных мотивах, но он должен дать Облако хоть одну вескую причину не избивать его. Но Ворон ничего не предлагает, и Облако, не говоря ни слова, поворачивается и тащит его за собой.

Мы прибываем в лагерь как раз к полуденной трапезе. Жэнь все еще не вернулась со своей встречи с Синь Гуном. Я молюсь, чтобы она уже ехала обратно. Как бы Жэнь ни ненавидела Миазму, избивать стратега противника до полусмерти не в ее характере. Не могу сказать того же о других, которые бросают свою еду, когда слышат о нашем северном улове. Они собираются вокруг Ворона, унижая каждую его деталь – от интеллекта до размеров. Ворон выслушивает все это молча. Его ведут к конюшням; Облако отдает веревку двум солдатам.

– Не слишком нежничайте.

– Подожди. – Я хватаю веревку. – Лотос хочет его.

Лотос должна хотеть поучаствовать в жестоком обращении с Вороном, и никто не останавливает меня, когда я запихиваю его в конюшню. Он падает на сено, двери закрываются, и на мгновение мне кажется, что у меня тоже завязаны глаза, мое сердцебиение звучит как гонг в слишком интимной темноте. Ворон с трудом поднимается на ноги, и я сглатываю. Раньше мы были почти одного роста. Теперь я выше. Даже когда стоит, он выглядит маленьким. Хрупким.

Его тон, однако, такой же игриво-лукавый, как и всегда.

– Не трогайте мои ноги, пожалуйста. Мне все еще нужно будет как-то вернуться.

Я толкаю его, и он снова падает.

– А кто сказал, что ты вернешься?

Он выпрямляется. Я бы хотела, чтобы он оставался внизу – легче думать, когда его лицо находится на расстоянии.

– Убивать меня на самом деле неразумно. Ваша леди согласится со мной, когда вернется.

– Тогда тебе лучше надеяться, что она вернется быстро. – Поторопись, Жэнь. Чем дольше мы здесь пробудем, тем меньше у меня будет оправданий для того, чтобы оставить Ворона невредимым. Снаружи остальные, должно быть, прислушиваются к его крикам или делают ставки на то, сколько костей я ему сломаю.

Пять, думает Росинка, что совсем не помогает. Мои ладони увлажняются. Я закрываю их.

Соберись. Я умерла из-за Севера. Я помню, каким пламенем объяло мой позвоночник, когда в него попала стрела, и как сковало льдом мое сердце, когда я позже узнала, что Ворон никогда мне не доверял. Я сочетаю ощущения, как ноты в аккорде, позволяя песне возмездия пронестись по моим рукам, и сжимаю кулаки…

– Ты не могла бы поторопиться? – перебивает Ворон, нарушая мое сосредоточение. – Я умираю от…

Он замолкает, отрывисто кашляя в свою левую ладонь. От этого звука волосы на моих руках встают дыбом, и мои глаза расширяются, когда он открывает рот.

На мгновение я перестаю чувствовать. Не могу думать. Все, что я вижу, – это кровь, блестящая, как драгоценный камень в его ладони.

– Стало хуже.

– Что, прости?

– Н-ничего. – Воин вроде Лотос не знает о состоянии здоровья северного стратега. Она даже не в курсе его имени.