Сын Эльпиды, или Критский бык (СИ)

- Большинство теперешних критян - не минойцы, а дорийцы. Вроде тебя. Греки подчинили себе минойцев уже давно, - девочка вздохнула. - И коренных жителей, таких, как отец, осталось мало: их здесь притесняют… Дорийцы не хотят знаться с нами и устроили… свою олигархию, - не сразу вспомнила Поликсена трудное слово.

Она вскинула голову.

- Женятся они тоже между собой - а уж знатные семьи особенно разборчивые.

Я нахмурился, взволнованный ее словами и тоном. Я начал догадываться, к чему клонит эта девочка, - и был поражен тем, что она вот так сразу…

- Зачем ты мне это говоришь?

- Затем… - Поликсена запнулась. Она вдруг притронулась к моему амулету и сразу отдернула руку. - Затем, что тебя привела сюда судьба! Разве ты сам не чувствуешь?..

Она подняла лицо - глаза ее наполнились слезами, и казались изумрудными… Я боялся дышать, глядя на нее…

- Отец… уже сватал меня, несколько раз, - произнесла Поликсена дрожащим голосом. - Он сказал тебе, что я свободна, верно, Питфей?

Я кивнул.

Девочка закатилась смехом.

- Вот так штука! Конечно, он бы позволил мне выйти за того, кого я выберу, - а из кого мне выбирать?.. Критские дорийцы нами гнушаются - я видела, как они смотрели на меня, когда отцу удавалось залучить в гости кого-нибудь из этих господ. И ведь мы совсем не нищие, не подумай! Но мало того, что Критобул миноец, а моя мать ионийка… По мне сразу видно, что я персидской крови! Кто возьмет меня… кроме как в наложницы?

Меня разрывали смешанные чувства… нежность, жалость к этой девочке, почти уже девушке, и негодование на то, что она задумала поймать меня в свои сети. Но какой еще у нее был выход?

- А разве ты не можешь выйти замуж за минойца? Ведь среди них твой отец пользуется уважением? - спросил я.

Поликсена возмущенно шмыгнула носом.

- Греки тоже его уважают, и есть за что! Но породниться с нами - слуга покорный!

Она сцепила руки и выпрямилась.

- Я слишком высока для любого минойца. Скоро я перерасту даже отца. И те его соплеменники, кого я видела… у них теперь ветер в голове, они хотят от женщин только развлечений!

Я погладил ее по плечу. Хотя я сознавал, что Поликсена играет на моих чувствах, жалость к ней возобладала. Она тут же всхлипнула и схватила меня за руку, стиснув ее горячими узкими ладонями.

- Какой ты сильный… Но это не главное… нет, не главное!

Она помотала головой так, что длинная черная коса хлестнула меня по лицу.

- Что же главное? - воскликнул я.

- Ты не пустой внутри - ты умеешь чувствовать. Умеешь любить. Я поняла это, когда ты вчера рассказывал о своем доме… а потом, когда ты запел…

Поликсена поднесла мою руку к щеке и потерлась о нее; меня окатила горячая волна нежности. И чувственности, о которой это наивное дитя еще не имело понятия.

Вдруг я осознал, что оставаться тут вдвоем нам небезопасно. Девочки и девушки бывают очень смелы с мужчинами - потому что еще не ведают, какую бурю они могут вызвать!..

Я уже желал ее…

- Поликсена! Нам нужно идти. Тебя хватятся!

- Нет!

Но она ощутила мое возбуждение и испугалась: мы встали вместе, сжимая друг другу руки. Я поцеловал ее маленькую руку.

- Отведи меня домой, Поликсена.

Она вырвалась и поднялась на несколько ступеней, оказавшись выше меня.

- Так ты обещаешь? Даешь мне слово?..

Я глубоко вздохнул - один раз, и другой. Больно ущипнул себя за руку. И наконец смог ответить достаточно спокойно.

- Нам обоим нужно время. Понимаешь? Я слишком молод для женитьбы, даже для помолвки: мне еще нет пятнадцати. А ты совсем девочка!

Поликсена яростно топнула ножкой, сверкнула глазами.

- Я не девочка! С двенадцати лет уже выдают замуж, я знаю!

- И это слишком рано. Так считают все благоразумные люди, - ответил я серьезно; а потом мягко улыбнулся. - Вот года через три…

Поликсена смотрела на меня, опустив руки, - будто я только что произнес ей приговор… И вдруг я осознал, что едва не натворил.

Да, я был дорийцем и сыном спартанца, - и, дав слово, я не мог взять его назад! Но я почти ничего не знал о девочке, с которой уже готов был обручиться! Особенно о том, чьей дочерью она была на самом деле!

Поликсена ощутила перемену, которая произошла во мне.

- Ты еще что-нибудь хочешь узнать? - спросила она почти робко.

- Да, - ответил я, сжимая зубы. - Если уж ты… выбрала меня… - мне дались эти слова с трудом, - я хочу знать, чья ты дочь. И как твоя нынешняя семья попала на Крит.

Я сел обратно на ступеньку и посмотрел на нее снизу вверх.

- А еще - в честь кого тебя назвали!

Поликсена несколько мгновений молчала, опустив длинные черные ресницы и побледнев. Потом спокойно произнесла:

- Хорошо.

Да, в этой девочке была твердость - и это уже теперь восхищало меня… И она была незаурядно умна. Поликсена спустилась и опять села рядом, обхватив колени руками.

Она взглянула мне в глаза.