Сын игромана

Во время этого необычного разговора «старый осел» Артур Федорович метался по пустому классу, то приближаясь к учительскому столу, то вновь отскакивая. Самый обычный с виду стол притягивал его как магнит, ведь на нем находились вещи Людмилы, одну из которых он собирался прикарманить. Она была ему позарез нужна, чтобы выполнить приказ Кима. В то же время внутренние принципы Артура Федоровича не позволяли ему совершить кражу, хотя и из особых, нетрафаретных, побуждений. Он считал себя порядочным человеком (с некоторыми оговорками, но тем не менее). А тут воровство!

Однако столь удобный случай вряд ли мог представиться второй раз. Он снова и снова протягивал руку к бежевому шарфику, вложенному в берет, и сумке, притулившейся в уголке стола. И всякий раз отдергивал. А если его, кроме прочего, застанут роющимся в чужих вещах? Вот сейчас войдет уборщица, которая гремит за дверью ведром, а перед ней картинка: школьный психолог похищает сумку учительницы!

Артур Федорович стукнул по столу кулаком, выражая свое отношение к роли, определенной для него Кимом. Стол пошатнулся, и из раскрытой тетради выкатилась вложенная между листов ручка. Наконец-то удача улыбнулась бедному похитителю, застрявшему, как зернышко, меж двух жерновов. Ручка – это не столь серьезно и в то же время вещь, лично принадлежащая Людмиле Викторовне.

Конечно, Артур Федорович знал, что сознательно упрощает проблему; ведь главный смысл действия заключался отнюдь не в стоимости украденного. Ким не скрывал, что с помощью «сувенира» попробует овладеть сознанием хозяйки. Говорят, человек идентичен информации о себе самом, а эту информацию можно «считывать» с послуживших ему вещей. Потому что внутренняя, духовная сущность человека невидимо пропитывает его тело и оседает на предметах, к которым он прикасался. С этим, надо полагать, связано религиозное почитание мощей, оставшихся от Святых, одежд, в которых они ходили, и всех вещей, бывших у них в употреблении. Считается, и то, и другое, и третье источает особые благодатные и целебные токи. Однако заявленный принцип может действовать также и в ином направлении: например, колдуну тоже требуется какая-нибудь личная вещь человека, на которого он собирается воздействовать. А экстрасенс, коим Ким до определенной степени является, не что иное, как современный колдун. Таким образом, получив эту пресловутую ручку, Ким обретает некую власть над Людмилой.

Артур Федорович был не настолько глуп, чтобы всего этого не понять. Но если он опять предстанет перед Кимом с пустыми руками… Страшно подумать, что его тогда ждет! Перед этим доводом тускнели все благородные принципы.

Нахмурившись, Артур Федорович решительно опустил свой трофей в карман.

* * *

А через минуту оказалось, что госпожа удача сегодня щедра к старому артисту. В класс, запыхавшись, вбежали два мальчугана – прекрасный пастушок Слава Стайков и еще какой-то щуплый парнишка небольшого роста.

– Людмила Викторовна, мы тут забыли…

– Входите, мои юные друзья, – пригласил Артур Федорович. – Людмила Викторовна вышла, но она, надо думать, вернется. А пока что мы с вами можем приятно побеседовать!

Мальчуганы увидели, что деваться некуда, слишком поздно они, милые зайчики, заметили свернувшегося на пути удава. Оба вошли в класс и повесили носы, чувствуя себя неловко. Но теперь им не оставалось ничего иного, как пребывать в его обществе, притворяясь, что все в порядке. У артистов это называется «делать хорошую мину при плохой игре».

– Ну-с, так о чем же мы будем говорить, поджидая Людмилу Викторовну?

– Артур Федорович, это вот мой друг Тимка, – нахмурившись от решимости, представил пастушок своего спутника. – Вы всегда спрашиваете, у кого есть проблемы – так вот у него они есть!

Мальчонка не изъявил радости, когда о нем заговорили в таком разрезе, но против ничего не сказал. Лицо его было напряженным, словно малыш хронически переносит душевную боль, стараясь при этом не озлобиться и не впасть в полное уныние. Похоже, пастушок прав: у его друга действительно есть проблемы, настоящие либо выдуманные. В данном случае это неважно, потому что сам паренек страдает от них как от настоящих.

* * *

– Знаете, чего боятся все на свете напасти? – спросил Артур Федорович. – Обсуждения. Страхи роятся в темноте, а как только выведешь их на свет, они рассеиваются и исчезают. Все равно что змеи, которые живут под камнями: отодвинешь камень – змея уползет.

Последнее сравнение было взято Артуром Федоровичем из старинных церковных книг, которые он читал когда-то, готовясь сыграть в спектакле священника. Там это говорилось про исповедь, в том смысле, что змея – грех, а камень – утаивание. Перестанешь молчать, назовешь грех на исповеди – сдвинешь камень, и змея уползет. А ведь точно подмечено! Если бы, к примеру, Артуру Федоровичу предстояло рассказать о том, с каким чувством он смотрит на этих мальчишек, он бы, наверное, перестал так на них смотреть. Недозволенная сладость должна оставаться тайной либо совсем уйти из твоей жизни.

– Давайте выпускать змей! – с воодушевлением закричал пастушок.