Сын императрицы

Можно сказать, не видел в молодом правителе, не достигшему еще четверти века, задатков той харизмы, которой обладали настоящие монархи, даже его отец, уж насколько тот не мог похвалиться здравомыслием. По-видимому, Павел осознавал слабость наследника и озаботился привязать к нему своего рассудительного брата. Лексею же не оставалось иного, как принять волю ушедшего из этого мира государя, да и сам осознавал — юный император может натворить по незнанию или неразумению столько бед, что потом долго всем придется расхлебывать. Кроме прочих забот поставил для себя задачу научить Константина государственной мудрости, насколько ему будет по силам, прежде всего, разбираться в людях — кому можно доверять, а кого не допускать на пушечный выстрел.

 

 

 

 

Цесаревич Константин Павлович

 

 

Последующая работа с Константином шла даже слишком легко — тот принимал все предложения наставника — каким, по сути, стал для него Лексей, — без какого-нибудь сомнения в их правоте, очень редко высказывал свое мнение, еще реже настаивал на нем. Подобное исключение произошло с судьбой брата — Александра, — вопреки пожеланию канцлера о продолжении ссылки бывшего цесаревича в Царском Селе с неожиданным упорством стоял на своем — нужно разрешить тому вернуться в столицу и даже допустить к воинской службе, если, конечно, того возжелает. Объяснял свое сочувствие к старшему брату какой-то справедливостью — мол, тот уже столько лет терпит опалу, надо дать ему возможность послужить родине. А то, что дважды стал орудием заговорщиков, пытавшихся править за его спиной, не посчитал столь опасным — ведь то случилось без злого умысла самого Александра, просто так сложились обстоятельства.

Лексей уступил воле юного государю, воспылавшего родственным чувством, справедливо решив — давление на него вызовет недовольство, а им надо сохранить между собой доверие. А если Александр вновь спровоцирует смуту, то сам должен понять опрометчивость своего поступка и извлечь урок, если сможет. Лексею же придется принять на себя лишние хлопоты и не оставлять без внимания старшего племянника — нужные люди проследят за ним и не допустят повторения опасных для страны интриг. Худшим же в Константине посчитал не его возможные ошибки, а нежелание заниматься государственными делами — брался за них с заметной неохотой, как за тяжкую обузу. Наверное, будь его воля, перевалил бы долг императора на чужие плечи, а сам занялся воинскими учениями — к ним питал гораздо большее пристрастие. С него станется, при оказии может передать власть кому-то из братьев, тому же Александру, младшим Николаю или Михаилу, когда они подрастут!

Со временем отношения с Константином стали портиться, в какой-то мере Лексей сам был в том повинен. Иногда, когда тот в очередной раз увиливал от спешного дела или затягивал с его рассмотрением под явно пустыми отговорками, не выдерживал и отчитывал, а тот, насупившись, глядел исподлобья отцовскими, навыкате, глазами и молчал, даже не пытаясь как-то оправдаться. Уходил в сердцах, едва сдерживая рвущиеся наружу матерные слова, вспоминал недобрым словом покойного брата, навязавшим непутевого сына. После, отойдя от раздражения, уже более спокойно обращался к затаившему обиду государю, пока не добивался от него хотя бы самого малого. Подобные конфликты, редкие в первый месяц, позже происходили все чаще, Лексей уже задумался об отставке, лишь долг удерживал от этого шага. Следовало найти другой выход, так дальше не могло продолжаться — в конце концов терпение у кого-то из них лопнет и чем обернется, остается только гадать, но вряд ли хорошим.

Отчетливо осознавал — Константин не тот император, который нужен державе, и никакими усилиями такую ситуацию не исправить. Да тот сам не пытался хоть что-то предпринять, как-то высказался Лексею в ответ на его справедливое, но обидное обвинение в лени и безответственности, особенно непростительных государю:

— Алексей Григорьевич, я не напрашивался в императоры и никогда того не хотел. Лишь по воле отца согласился, но сейчас уже понимаю — не по мне оно. Делаю то, что вы хотите, но не получается, все выходит не так. Не могу более нести эту обузу и принуждать себя к тому, что душе противно, прошу — увольте меня от того! Давайте переговорим с братом моим, Александром — знаю, что вы его не любите, но, может быть, что-нибудь придумаете с ним. Вот он справится лучше меня — я в том уверен, сам же готов отречься, хоть завтра!