Сын императрицы

Теперь Лексей имел практически полную свободу в выборе и воплощении серьезных преобразований, до сих пор же довольствовался восстановлением прежних структур в министерствах и ведомствах, пострадавших за прошедшее после его отставки время. Следующий проект представлялся намного сложнее, требовал гораздо больше сил и средств для его реализации, также и по сроку — возможно, многие годы, — но считал его чрезвычайно важным и необходимым, без которого остальные планы оказались бы эфемерными прожектами. Ни много, ни мало, замахнулся на крепостное право, связавшее путами по рукам и ногам какую-нибудь реальную перспективу. Ведь для новых дел и развития страны нужны были рабочие руки, которыми могли бы свободно маневрировать, направлять на самые важные проекты — создание собственной промышленности не хуже, чем в европейских странах, строительство дорог, внедрение культурного земледелия, освоение Сибири и Дальнего Востока.

Пока же рабочая сила пребывала в неволе у своих хозяев, государство не могло привлечь для своих нужд крепостных крестьян, составлявших подавляющую часть населения страны. В той же Европе рабство к этому времени отменили в большей части развитых стран в прошлом и даже позапрошлом веках, во многом их успехи, особенно, в промышленном производстве обеспечили свободные руки. Следовало коренным образом переломить такую ситуацию в стране, дать свободу людям, пусть не сразу, а в разумные сроки и продуманно, без ненужной поспешности. Лексей думал об этой проблеме не один день или месяц, еще со времен ссылки, постепенно у него сформировался более-менее проработанный план раскрепощения, рассчитанный, как минимум, на десять лет. Наметил даже примерные сроки каждого этапа, от выкупа крестьян и предоставления им личной свободы до наделения землей и равными с другими сословиями гражданскими правами.

Тем временем в Европе происходили события, имевшие довольно серьезное значение для России. Недолгий мир между английской и французской коалициями грозился вот-вот прерваться, прежде всего, амбициями Наполеона. По-видимому, не довольствовался занятой в последней войне частью провинций Австрии, Баварии и Италии, в минувшем году двинул свои армии в принадлежавший английскому королю Ганновер и захватил его, а после подмял под себя швейцарские кантоны, установив там свой протекторат. Разумеется, противная сторона не смирилась с новыми завоеваниями Франции, спешно стала готовиться к войне и искать союзников, впрочем, французы тоже. К Павлу еще до покушения на него один за другим зачастили послы противоборствующих стран, ему хватило здравомыслия — отказался присоединиться к какой-либо коалиции. Когда же власть принял Александр, то не без участия своего окружения он дал согласие Англии встать на ее стороне, но не успел заключить официальное соглашение. Естественно, после его низложения переговоры с англичанами были свернуты, от имени Павла всем заинтересованным сторонам отправили грамоты о нейтралитете России.

Едва же император скончался и на трон взошел Константин, начался новый тур уговоров европейских монархов, получив отказ, кто-то из них перешел на угрозы, правда, завуалированные — идти на прямой конфликт с сильной державой никто не решился. Та же Англия вначале соблазняла какими-то преференциями, торговыми льготами и инвестициями, после же отворота заговорила другим тоном — о замораживании торговых и прочих сделок, введении эмбарго на вывоз своей продукции и оборудования, отзыве специалистов, даже полном разрыве отношений с Россией как ею, так и ее союзниками. Какие-то основания у них имелись, довольно значительная часть торговли и поставок сложного оборудования приходилась на Англию, Австрию, Швецию, Голландию, Испанию и другие страны антифранцузской коалиции. Впрочем, Наполеон повел себя не лучше оппонентов, тянул на свою сторону как посулами, так и возможными неприятностями — мол, если вы не со мной, то не ждите от меня помощи, когда вас прижмут или вдруг возникнут проблемы, — явно смахивающими на шантаж.