Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры

– Черт побери!.. – со злостью воскликнул дон Баррехо. – Испанцы!..

– Может, это люди маркиза де Монтелимара? – спросил Де Гюсак.

– А что бы стали делать в этой гнусной стране другие? Дорогой мой, они бы предпочли наслаждаться спокойной городской жизнью.

– Восемь человек, – сказал в этот момент баск. – Это немного, но и немало.

– Решайся, Мендоса, – отозвался дон Баррехо. – Через двадцать минут эти люди будут здесь. Надо ли нам при помощи аркебуз воспрепятствовать их высадке на остров?

– Нет, дон Баррехо. Я предпочел бы позволить им ступить на землю, а ночью захватить их каноэ. Индеец, иди и сию же минуту погаси костер, а еще переверни живую черепаху. Пусть ее съедят где-нибудь еще, а мы смываемся на другой конец острова.

– А если они нас найдут? – спросил де Гюсак.

– Тогда мы дадим им бой и вне штаб-квартиры, – ответил баск. – Ну же, ходу!

Нельзя было терять ни секунды. Маддалена, все еще вздувшаяся, быстро несла тяжелое каноэ, которое испанцы пытались направить к острову.

– Скорее! – вздохнул дон Баррехо. – Придется переваривать жаркое на бегу, вместо того чтобы делать это лежа, задрав ноги кверху. Ну, они мне заплатят за эту гонку, клянусь рогами дьявола!

И приятели пустились наутек под предводительством индейца, который, как оказалось, был хорошо знаком с островом и знал, где можно найти убежище. На то, чтобы пересечь этот кусочек суши, затерявшийся посреди реки, потребовалось больше времени, чем они думали. Они находились на отнюдь не маленьком островке. Назвать его так ни у кого из четверых беглецов язык бы не повернулся.

Пыхтя, словно тюлени, потому что они хорошо отыгрались за несъеденные завтраки, четверо мужчин наконец-то оказались в урочище, куда сплошная стена зелени, образованная исключительно пассифлорами, совершенно закрывала проход. По знаку индейца все остановились на небольшом холмике, откуда удобно было вести наблюдение за обоими рукавами реки.

– Ну ты, который все слышит и чувствует, мы закончили свой галоп? – спросил дон Баррехо.

– Посреди этих густых пассифлор никто не будет нас искать, если только вы сделаете проход.

– Бедная моя драгинасса!.. В конце концов ее лезвие испортится, что тогда станет со славным оружием моих предков? Ты что-нибудь чувствуешь?

Индеец улыбнулся и покачал головой.

– Они уже высадились?

– Думаю, что да, белый человек. Иначе при таком течении они бы давно уже проплыли мимо.

– Де Гюсак, – обратился к своему соотечественнику дон Баррехо после недолгого молчания, – твое оружие не столь славно, как мое, а поэтому испытай его против этих растений и вырви им сердце, как если бы оно принадлежало самому маркизу де Монтелимару.

Бывшему трактирщику из Сеговии, хотя тот тоже дорожил клинком своей драгинассы, не надо было повторять дважды, и он принялся рубить пассифлоры, осыпавшие его настоящим дождем красивых цветков.

Хватило нескольких минут, чтобы открыть проход в этой массе зелени, причем индеец, вооружившись дубинкой, по мере сил помогал ему. Соорудив нечто вроде гнезда, устланного свежайшими травами, они позволили себе передохнуть.

– Собачий край, где даже невозможно спокойно переварить черепаший деликатес, – сказал дон Баррехо, падая на травяную подстилку. – Дело кончится тем, что в Панаму я вернусь тоньше гвоздя…

– Но с грузом золота, – усмехнулся де Гюсак.

– Дружище, да у меня еще нет в кармане ни одной крупицы золота. А у нас на горбу висит серьезное дело, с которым надо бы поскорее разделаться, и об этом я постоянно думаю.

– Восемь высадившихся испанцев? – спросил Мендоса.

– Если они тоже вооружены аркебузами, то нам придется невесело, дружок.

– Собачьего лая не слышно, – сообщил индеец, не пропускавший ни звука.

– A-а-а… Ты уже подглядел… – удивился дон Баррехо. – Поразительный человек!..

– Не слышно собачьего лая, – повторил сын лесов.

– Тогда они будут иметь дело с нами. Если они задержатся здесь, то вечером у нас может быть их шлюпка. Но я хотел бы точно знать, высадились они или потерпели крушение.

– Это я беру на себя, – вызвался индеец. – Мне нечего бояться этих людей; мои племена не воюют с белыми людьми.

– Иди, мастер Провидение, – сказал грозный гасконец. – Ты становишься час от часу все более ценным человеком.

Индеец бросился к пальмовым зарослям и бесшумно исчез в них, а трое приятелей осторожно пробрались сначала к одному рукаву Маддалены, а потом – к другому. Испанцы, должно быть, пристали к берегу, потому что на реке никаких обломков лодки видно не было; течение уносило вдаль только стволы деревьев да огромные сплетения корней, образовывавших многочисленные плавучие острова.

– А если среди них маркиз де Монтелимар? – задал себе вопрос дон Баррехо, покусывая седые усы. – В таком случае дело о сокровищах было бы закрыто.

Индеец отсутствовал не больше часа; к лагерю он прибежал, словно его преследовали. Трое приятелей сразу же схватились за свои аркебузы, опасаясь нападения врага.

– Что там? – спросили они в один голос.

– Испанцы высадились, – ответил краснокожий.

– Совсем не обязательно было так бежать, – сказал дон Баррехо.

– За мной бежали.

– Кто-то из этих людей?

– Да, белый человек.