Сын менестреля

– Счастлива, – ответил Дагнер. – Носится по дому и все время смеется. Не знаю почему – но когда она услышала о том, что перевал Фленн завалило камнепадом, то вздохнула и сказала, что, значит, теперь вы с Брид в безопасности. И она отправила со мной вам двоим письмо.

Брид с Морилом схватили письмо и нетерпеливо склонились над ним. Это было подробное, хорошее письмо о том, как Линайна живет в Маркинде. Мать писала обо всем подряд, начиная с пестрых коров и кончая крышей, по которой прошелся Морил, напоминала Брид об одном, а Морилу о другом, передавала привет от Ганнера… И для Морила это было письмо от дальней знакомой. У него было такое чувство, будто это послание с тем же успехом могло быть адресовано помощнику пекаря за углом. Ему было грустно, что он так к этому относится, но ничего с этим поделать не мог.

– Какое чудесное письмо! – воскликнула Брид. – Я его сохраню.

Пока они читали послание от матери, хорошенькая дочь Хестевана отвела лошадь с повозкой на конюшенный двор. Морила это раздосадовало, потому что ему хотелось поговорить с Хестеваном. Он побежал на конюшню, но зеленая повозка уже стояла в каретном сарае пустая, рядом с поблекшей розовой. Морил снова вернулся на двор. Дагнер на радостях стал непривычно разговорчивым.

Когда Морил вернулся, он как раз говорил Киалану:

– Сказать вам одну удивительно глупую вещь? Ни за что не поверите!

– Посмотрим, – отозвался Киалан.

– Так вот, – объявил Дагнер, – я теперь граф Южного Дейла! Они меня не признают, – поспешно добавил он, когда Киалан громко расхохотался. – Ничто не заставит других графов облечь меня властью. Но это правда. Толиан не был женат, а при обвале на перевале всех его двоюродных братьев тоже убило… Кстати, потом обязательно расскажете мне в подробностях, что же там все-таки случилось… И единственный живой наследник – это я. А после меня – Морил. Честно!

Морил молча стоял на людном дворе, предоставив Брид и Киалану громко изумляться этому известию. Теперь он понял, какую мысль он так долго гнал от себя. Это все было его рук дело. Он устроил катастрофу и убил так много людей, что теперь графом стал Дагнер. Никто не сомневался в том, что Морил поступил правильно. Он спас Север, предотвратил войну и отомстил за Кленнена и Кониана. Но сам Морил понимал, что взял грех на душу. Он сделал это потому, что убили Олоба. Держа в руках квиддеру, он верил, будто решился на это из-за Кониана, из-за Кленнена, из-за Дагнера и ради Севера, но на самом деле все было из-за Олоба. И ему было стыдно. Ведь он обманул квиддеру. Вот что самое страшное. Если ты встаешь во весь рост и говоришь правду неправильно, то она перестает быть правдой, хоть и не теряет своей силы. Морил понял, что он недостаточно взрослый и мудрый, чтобы пользоваться таким мощным орудием, как эта квиддера.

В тот вечер был устроен пир в честь Дагнера, Хестевана и Фенны, дочери Хестевана. Керил попросил Хестевана спеть. Хестеван пел: старинные песни, новые песни – и многие из них Морил услышал впервые. Когда Хестеван пел, все забывали о том, кто поет, и думали только о песне. На Морила это произвело огромное впечатление. А потом Хестеван рассказал историю. Ее Морил тоже не знал. И когда Хестеван ее рассказывал, мальчик опять забыл о том, кто ее рассказывает, и только переживал ее события. Морил понял, что ему еще многому следует научиться.

А потом спеть попросили Дагнера. Дагнер нервничал, но, как это ни странно, был готов выступить.

– Ха! – пробормотала Брид. – Ему просто хочется произвести впечатление на Фенну, вот и все.

Но какова бы ни была причина, Дагнер взял свою квиддеру, которую ему принес Киалан, настроил ее и спел ту песню, которую попытался закончить вместо него Морил. И Дагнер сделал это совсем не так, как Морил, – и к тому же изменил начало. Теперь оно звучало так:

Пойдем со мной, пойдем со мной!
Скворец зовет нас за собой.
Не знаю я, куда идем,
Но важно лишь, что мы идем.

Киалан посмотрел на Морила и наморщил нос, показывая, что ему больше понравился вариант Морила. Мальчик улыбнулся. Все должны поступать по-своему. Пока Дагнер пел свой «Цвет в голове», Морил тихо выскользнул из-за стола, нашел старую квиддеру, повесил ее на плечо и подошел туда, где Хестеван утолял жажду пивом, устроившись у открытого окна. Похоже было, что Хестевану слишком жарко – как и самому Морилу.

– Пожалуйста, – сказал ему Морил, – возьмите меня с собой, когда будете уезжать.

– Ну… – с сомнением проговорил Хестеван, – я собирался уехать тайком сейчас, пока никто меня не замечает.

– Я так и понял, – ответил Морил. – Возьмите и меня. Пожалуйста!

Хестеван поднял на него рассеянные, мечтательные глаза, которые, как не сомневался Морил, видели вдвое больше, чем глаза обычных людей.

– Ты ведь второй сын Кленнена, да? – спросил он. – Как тебя зовут?

– Танаморил, – сказал Морил. – А еще меня зовут Осфамероном, – добавил он, надеясь, что это расположит Хестевана к нему.

Менестрель улыбнулся.

– Ну что ж, – проговорил он. – Поехали.