Сын менестреля

Керил жил в центре города, и дом у него был вдвое больше дома Ганнера. Но в отличие от дома Ганнера дом графа Ханнарта всегда был открыт. Веселые горожане, похоже, считали его двор продолжением главной площади. Там всегда было полно народа, люди обменивались сплетнями или что-то продавали.

А если случалось что-нибудь необычное, они шли в дом, чтобы рассказать об этом Керилу. Поскольку и в доме было множество жильцов, Морил никак не мог разобраться в том, кто откуда взялся.

Брид была от всего этого в восторге. Никогда еще она не была такой счастливой.

– Я часто это вспоминала, но мне не верилось, что мои воспоминания – правда! – то и дело говорила она.

Морилу тоже здесь нравилось. Ему нравилось оживление, беззаботность, то, как люди бросались к Керилу и говорили ему, что хотели. Он не мог представить себе, чтобы такое делали на Юге. Морилу нравился Керил. Ему нравилась Халида, мать Киалана. Ему нравилось проводить время с Киаланом, он был в восторге от постоянно звучащей музыки. Но ему было слишком жарко в городе и почти нестерпимо жарко в доме. И он то и дело убегал на склоны гор, просто не мог иначе. Ночью было хуже всего, и, когда мог, он ложился спать в саду. Когда Халида узнала об этом, она отвела ему комнату на первом этаже, которая выходила в один из садов. Морил был благодарен, но почти не заходил к себе в комнату и ночевал в ней только в дождь.

Брид с Киаланом обсудили это между собой и пошли посоветоваться с Керилом.

– Да, – сказал граф, – боюсь, что рано или поздно он снова отправится бродить по стране. Но надеюсь, что не сразу. Я в долгу перед Кленненом и хочу позаботиться о том, чтобы его сын получил образование.

После этого разговора Брид наблюдала за Морилом, как орлица. Морил не выказывал желания уехать. Казалось, он был рад учиться. Он много играл на своей квиддере вместе с Киаланом, аранжировал старые песни и пытался сочинять новые. Он ездил верхом с Киаланом и Брид, гулял с ними по холмам. Но ему было неспокойно, и Брид это чувствовала.

Теперь, когда перевал Фленн был перекрыт, с Юга новостей почти не приходило. Прошел месяц, прежде чем рыбаки принесли известие о том, что Толиан действительно погиб под обвалом, а его солдаты, большинство которых забрали в армию насильно, разошлись по домам. Спустя какое-то время приехал торговец и рассказал, что на Юге теперь очень тихо. Когда Керил стал расспрашивать его подробнее, он подтвердил, что бароны и графы сильно потрясены. Однако причиной затишья стали простые люди. Они ничего не предпринимали, но графы их опасались. Они даже не осмеливались предложить Северу мир, чтобы это не послужило поводом к бунту.

Спустя еще месяц в Ханнарт въехала повозка. Судя по черной грязи на колесных осях, она прошла через Топь. Повозка была очень аккуратная, раскрашенная в зеленый и золотой цвета. Правила ею хорошенькая светловолосая девушка. Рядом с ней на козлах сидел мечтательный мужчина с узким лицом и жидкой седеющей бородкой, который осматривал жизнерадостный Ханнарт и умиротворенно улыбался. Мелкие золотые буквы на боку повозки говорили, что он – Хестеван-менестрель.

Жители Ханнарта поняли, что их ждут музыка и новости с Юга. Немало народу пошло за повозкой, пока она тряслась по городским улицам по дороге к дому графа.

– О, смотри! Менестрель! – сказала Брид Киалану.

– Ты с ним знаком? – спросил Киалан у Морила.

– Я о нем слышал, – ответил Морил.

Он посмотрел на доброе лицо и мечтательные глаза Хестевана и вдруг подумал, что, наверное, сам будет выглядеть именно так – когда станет старше.

Повозка остановилась. Пегая лошадка шумно выдохнула, словно говоря: «Хорошо. На сегодня хватит, уж увольте».

Полотняный верх немного отодвинулся, и третий путешественник неуверенно встал на ноги.

– Дагнер! – завопили Брид и Морил.

Они бегом бросились к повозке и повисли у брата на шее.

– Откуда ты взялся? – спросила Брид.

– Как тебе удалось освободиться? – спросил Морил.

– Меня вызволил Ганнер, – ответил Дагнер после того, как перевел дух и вылез из повозки. – Он славный дядька. Я успел узнать его с лучшей стороны. Оказывается, он пытался нас догнать, но не нашел и вернулся в Маркинд. А потом… не знаю, что ты сказал этому старому снобу-судье, Морил, но когда меня снова к нему привели, он и его подручный уже не были так уверены в том, что я в чем-то виновен, и все спрашивали меня насчет Ганнера. Так что я сказал им, что он женился на матери, и они отправили гонца в Маркинд, чтобы спросить, так ли это. Это было великолепно! Как только Ганнер узнал, что я в тюрьме, он явился в Нитдейл и поднял такой шум! А пока он этим занимался, пришло известие о том, что Толиан погиб. Ганнер тут же уволил судью и сказал, что теперь берет власть в свои руки. Он был молодцом! И к тому же выпустил половину заключенных. Но из-за того, что я действительно передавал запрещенные сведения, мать решила, что мне лучше на время уехать на Север, и договорилась с Хестеваном, чтобы он меня отвез.

– Как мать? – спросил Морил.