Сын миллионера

— Вот, смотрите! — француженка выдвинула ящик комода в гостиной, вынула из него обитый красным бархатом футляр и открыла его: на шелковой подкладке сверкали, переливаясь всеми цветами радуги, пропавшие бриллианты…

— Ну, что вы теперь скажете, тетя? — насмешливо спросил мистер Лоренц.

— Комоды в гостиной и в вашей комнате, мэм, так похожи… — проговорила несчастная гувернантка. — Я была убеждена, что положила бриллианты на место!

— Это ужасно! — воскликнула миссис Лоренц, растерянно глядя на своего племянника.

— Мадемуазель так испугалась, когда Реджинальд исчез, что могла перепутать не то что комоды, даже дома! — вступился за француженку племянник хозяйки.

— Да разве я об этом, Чарльз? Мне не в чем винить мадемуазель… Но мальчик!.. Как ужасно я его обидела!..

Ее голос понизился до шепота, и Реджинальд не расслышал последних слов.

— О, мадемуазель! — воскликнул он. — Я один виноват, что вы забыли о бриллиантах! Мама, я тогда убежал из дома, я один во всем виноват! Не брани больше бедную мадемуазель! Скажи, ты не будешь больше ругать ее? — говорил мальчик, с умоляющим видом заглядывая в лицо матери.

— Нет, нет, дитя мое, — ответила та, лаская его, — я думаю, что больше никого не буду бранить.

— Пойдем, Реджинальд, — сказал мистер Лоренц, с сияющим видом обнимая мальчика. — Ты убежал, и, потеряв тебя, мадемуазель потеряла свою голову, а потом и бриллианты! Но, к счастью, все нашлось и никто не пострадал. Пусть этот случай послужит всем нам маленьким уроком.

Глава XXVII Про давнее воспоминание миссис Лоренц

Уложив Реджинальда спать и оставив гувернантку оберегать его сон, миссис Лоренц отправилась в библиотеку, где ее уже ждал племянник.

— Ну, Чарльз, — обратилась она к нему, — расскажи мне теперь, что же было в таинственном ящике бедного Джима?

— Там лежал красный солдатик.

— Красный солдатик?! Зачем же он прятал его так старательно?

— Сегодня я узнал от полисмена Мерфи, что маленький Джейми играл перед смертью этой игрушкой, а Джим страстно любил этого мальчика и свято хранит всякую память о нем.

— Но зачем же он зарывал свои вещи, а не спрятал их в сундук или комод?

— А вы не хотите сначала поинтересоваться тетя, как жил этот мальчик? До того, как переехал к миссис Дове?

— Как он жил? Должно быть, так, как живут все остальные. Вероятно, снимал себе квартиру.

— Нет, тетя, у него не было даже угла, не то что квартиры. Джим жил, как многие другие бедняки, на улице и спал в дощатой будке на свалке, и сундуком ему служила яма в земле!

— О Боже! Бедный мальчик! Как ужасно я ошиблась, и как я рада, что все объяснилось!

— Я тоже сильно ошибся, поторопившись произвести обыск. Но теперь-то, тетя, вы убедились, что среди бедных людей также есть честные люди?

— Знаешь, Чарльз, я не могу простить себе, что до сих пор никогда не задумывалась о горькой участи бедняков. Но я постараюсь загладить свою ошибку и с этого дня буду помогать им. А ты должен помочь мне в этом деле!

— С удовольствием, дорогая тетя. Но мне кажется, если вы возьметесь хорошенько за это дело, моя помощь будет почти излишней. Обратите, например, внимание на нашу прачку: овдовев, она осталась с четырьмя детьми, из которых старшей всего двенадцать лет. Всю семью она содержит только своим трудом, тем самым корытом, в котором стирает наше белье. И при этом умудряется посылать всех детей в школу и платить за квартиру! Загляните сначала к ней, а потом вы и сами увидите, что надо делать!

— О, Чарльз, только теперь я вижу, как мало сделала для Реджинальда! — воскликнула с горечью миссис Лоренц.

— Пожалуй, вы и правы, тетя. Хотя, с другой стороны, вы сделали для него слишком много. Но мы совсем уклонились от нашего разговора: я хотел рассказать вам, что еще было в ящике Джима.

— И что же там было?

— Свидетельство о бракосочетании некоей Элеоноры ван Альштейн. Кажется, я уже слышал это имя.

— Удивительно! — невольно повысила голос миссис Лоренц. — Так звали мою лучшую подругу! Она вышла замуж за какого-то Трейси против воли своего отца, за что тот страшно разгневался и лишил ее наследства. В то время я находилась в Европе и с тех пор совсем потеряла ее из виду. Бедная Элеонора! Если этот мальчик действительно ее сын, я с радостью приму его в свой дом и буду растить как собственного ребенка. А что же стало с Элеонорой, Чарльз, ты не знаешь? Жива ли она?

— Нет. Мерфи говорил мне, что мальчик с пяти лет остался круглым сиротой, а теперь ему, должно быть, лет тринадцать.

— Вероятно, он очень любил свою мать, если столько лет хранил это свидетельство и даже прятал его в земле, — с участием вздохнула миссис Лоренц. — Должно быть, беднякам очень тяжело жить на свете!

— Поэтому, тетя, мы должны быть благодарны Господу за те блага, которые нам даны, и делиться ими с другими людьми.

— Ты прав, Чарльз. Мы завтра же начнем с прачки и ее ребятишек!

Глава XXVIII Про новую встречу и открывшуюся правду