Сын палача

Спустя несколько минут он, никем не замеченный, вышел из гостиницы (про потайной выход знал от Головчухина), сел в троллейбус, отъехал по Петровке на пару остановок и там встретился с Катей, ожидавшей его. Ждать у гостиницы было опасно: могла примелькаться. Все московские гостиницы, как он знал, находились под бдительным оком НКВД.

Объяснять ей долго не пришлось, схватила все с лету. Венгерскую куроводку он ей обрисовал. С этого момента главное дело было уже за Катей.

У нее имелась при себе духовая трубка и иголки, пропитанные ядом кураре. Метров на тридцать Катя стреляла из этой трубки без промаха.

До выхода делегации куроводов, отправлявшейся на Сельскохозяйственную выставку, оставалось минут десять, нужно было уже возвращаться.

Катя встала рядом с выходом из гостиницы, и укрылась за афишной тумбой. Юрий знал: трубку она выхватит в самый последний миг и потом так же мгновенно спрячет, на все уйдет пара секунд, никто ничего не успеет заметить.

Вот и делегация куроводов начала выходить.

Первым вышел господин Рубинштейн. Знал бы он, жертвой какой непоправимой ошибки едва не стал, если бы не его приверженность заветам веры своих предков. Бог спас — тут иначе и не скажешь.

Вот француз вышел… Немец… Двухметрового роста куровод из Австралии…

И вот наконец!..

Толстая «венгерка» выходила в гордом одиночестве. Юрий видел, как у Кати рука полезла в карман за трубкой. Сейчас все произойдет. Он успел подумать: большой сюрприз ожидает нынче санитаров одного из столичных моргов, когда разденут труп куроводки…

…Но что это?!

Несколько шагов не доходя до тумбы, за которой пряталась Катя, пышная куроводка вдруг как-то неестественно оступилась…

Боже, да какой там «оступилась», когда лежит неподвижно, а из головы фонтаном бьет кровь!..

Стреляли из гостиницы — это Юрий машинально определил по направлению падения тела. А выстрела никто не слышал, потому что винтовка, видимо, была с глушителем.

Но — кто, кто?!

Да ясно же кто!

Ай да палачонок!..

Он почувствовал себя так же беспомощно, как однажды в детстве, когда его, купавшегося в речке, вдруг неодолимо закрутило в омуте.

Юрий встряхнулся. Оставаться на месте больше было нельзя: через минуту-другую здесь будет полно милиции. Он ухватил за руку Катю, тоже ничего не понимавшую, и запихнул в подъехавший троллейбус, сам влез следом за ней.

Все было как во сне, в каком-то глупом, бессмысленном сне.

Мозг уже устал от непостижимой логики этого сна и из последних сил тужился уговорить себя: «Невозможно! Этого не может быть! Это всего лишь сон!»

Глава 3 Смерть полковника

Да, этого не могло быть! Но именно такова оказалась действительность: Викентий покончил с Люцифером, то есть он уже считал себя окончательно выбывшим из Тайного Суда. Убить главного палача! Теперь ему нет пути обратно, да и вообще нет жизни на этом свете.

Это теперь единило его и с Катей, и с ним, Васильцевым. Им всем не простят, и кара будет беспощадной, а если смогут скрыться, то их будут преследовать до самого конца.

Было чувство беззащитности, но в то же время и чувство тайной радости: они окончательно освободились и пока что живы. Ну а уж сколько времени продлится это «пока что», поглядим.

Наверно, все-таки в душе Юрий до сих пор причислял себя к Тайному Суду. Но теперь с этим было покончено. За это он сейчас испытывал даже нечто наподобие благодарности по отношению к Викентию.

Впрочем, и радость, и чувство благодарности — все это тут же упорхнуло, едва он снова вспомнил про Полину.

Что с ней? Жива ли еще? Ведь состязание с сыном палача он сегодня проиграл. Но если все-таки жива — он непременно вызволит ее…

Вот только уверенность в этом была слабее, чем прежде: слишком ловким и опасным был противник.

Когда они с Катей вошли в квартиру, Юрия уже почти не удивила записка, лежавшая на полу. Он знал, кто ее автор.

Поднял, прочел:

Многоуважаемый Юрий Андреевич!

Пусть не ввергает Вас в гнев случившееся только что у гостиницы — так было действительно необходимо. Я предполагал, что Екатерина воспользуется своей духовой трубкой, но вы оба, вероятно, не знали, что на Люцифера не действует яд кураре, для этого он постоянно принимает какие-то снадобья. Так что нынче было не состязание; с моей стороны это была просто подстраховка. Если угодно, я спас Вашу жизнь (и даже не требую за это благодарности).

Что же касается состязания, то оно, думаю, вскоре состоится: ведь Полина жива, и Вы по-прежнему хотите ее вызволить.