Сын палача

Старуха прервала свое занятие — отвешивание пощечин — и, всхлипнув, отозвалась:

— Там?.. Там гостевая…

Васильцев вышел и попытался открыть соседнюю дверь. Она, однако, была заперта.

— Откройте, — приказал он стражникам.

Чернявый поспешил выполнить приказание.

Взору Васильцева предстала вторая спальня, тоже превосходно обставленная, с таким же, как в Пчелкиной комнате, ковром на стене. Однако здесь окно было открыто настежь. Юрий спросил:

— Вы давно сюда заглядывали?

Охранник-блондин удивился:

— А чего заглядывать, когда там никого? Уже две недели никто не гостевал.

— Окно и раньше было открыто?

Тот почесал в затылке.

— Да вроде бы… Нет, не помню…

— Не помнит он, не помнит он ни хрена! — вновь накинулась на него старуха. — Только жрать он помнит да девок щупать помнит! — и поскольку белобрысый предусмотрительно чуть отодвинулся, принялась отвешивать пощечины теперь уже одному только чернявому, зато обеими руками.

— Не помню, ей-богу, не помню!.. — жалобно ныл тот. — Неделю сюда не заходил…

Между тем Васильцеву кое-что уже стало ясно. В эту комнату младший Викентий запросто мог влезть — вон, кстати, по тому дереву — и так же, никем не замеченный, вылезти отсюда. Зная Пчелкино любопытство, он мог догадаться, что ей частенько бывало интересно, чем занимаются ее гости, когда ночуют в этой спальне (хотя, в сущности, оно и так было ясно — чем).

Значит, в стене должно быть какое-нибудь смотровое отверстие. В таком случае надо поискать на этом ковре.

Он безошибочно ткнул пальцем в место, где узор ковра был особенно густым, и палец ушел в пустоту. Точно! Здесь была сквозная дырка в стене!

Катя поняла его без слов и кивнула.

Напоследок оставалось только понять, что же привлекло Пчелкино внимание, заставив ее оторваться от своего пасьянса…

Ну конечно! Вон осколки хрустальной вазы на полу! Значит, было так. Пчелка услышала в спальне по соседству звон разбитой вазы и, желая выяснить, что там такое происходит, прильнула к отверстию в стене.

Теперь уже никто не узнает, успела она увидеть лицо своего убийцы или тычок спицы сразу оборвал ее жизнь. Да и имело ли это теперь какое-нибудь значение?

Старуха оказалась достаточно смышленая — проследив за пальцем Юрия, ушедшим в дыру, а затем тоже увидев осколки вазы, быстро догадалась обо всем.

— Тут у них вазы колотят — а они и не шелохаются! — взвизгнула она и на этот раз врезала чернявому кулаком в зубы. — Расстрелять вас мало, долбо…бов!

— Так дверь-то — вон, а мы стояли вон там… — утирая кровь, заныл брюнет.

— Вон там они стояли, вон там! — Старушенция снова заехала ему кулаком, теперь уже в глаз. — Тут у них вазы бьют — а они «вон там»!.. Красавица моя, девочка моя на том свете, а они «вон там», козлы!.. — Белесый неосмотрительно приблизился, и она захлестала по щекам обоих.

Это было уже малоинтересно. Васильцев не стал больше отрывать старуху от ее дела, которым она была так увлечена, и вместе с Катей вышел из дома. Во дворе при свете зажигалки он тщательно осмотрел пятачок взрыхленной земли вокруг дерева — только здесь был шанс обнаружить хоть какие-нибудь следы.

Конечно, палачонок был осторожен, однако через минуту один след Юрию найти все-таки удалось. Другие следы тот явно зарыхлил, вон и палочка валяется, а этого следа, видимо, не заметил в темноте. Рельеф подошвы мало интересовал Васильцева, все равно не с чем сравнивать, главное было — размер и глубина.

Размер обуви был совсем невелик, а сам след вдавлен неглубоко. Ну да, все правильно. Викентий был чрезвычайно худ, так что казался почти невесомым.

Больше не заходя в дом — признаться, ему уже здорово надоели звуки оплеух и старухин визг, — Юрий вывел Катю на дорогу, они снова поймали такси и уже не так спеша, как на пути сюда, поехали прочь от проклятой Пчелкиной виллы.

Он взглянул на часы. Было половина двенадцатого ночи. Эти кошмарные сутки еще не кончились, а он уже успел потерять двоих из своей столь небольшой армии.

Почти половину!

Что там произойдет за оставшиеся полчаса?..

Мало уже рассчитывая на остатки своей армии, он попросил таксиста остановить машину.

Юрий написал небольшое послание, потом велел ехать и свернуть к Парку культуры. Увидев там одиноко стоявшего слепца с табличкой на шее: «РЕМОНТИРУЕМ ШВЕЙНЫЕ МАШИНКИ ВСЕХ МАРОК», сунул ему в карман свое письмо.

— Им? — с ужасом спросила Катя.

Васильцев лишь кивнул.

Больше Катя вопросов не задавала, все поняла.

То, на что он решился, было настолько страшным, что тут меркли любые слова.

Глава 5 «Полтора кила капустки». Генерал, растерявший армию

Когда приехали домой, в почтовом ящике виднелся конверт. Юрий вытащил его и по отвратительному запаху, исходящему от конверта, сразу понял, от кого это послание.

Да, быстро же они постарались!

Дома он вскрыл конверт и достал листок в косую линейку. Судя по тому, как он был грязен и чем пах, его вырвали из найденной на помойке ученической тетрадки для первого класса.

Он прочел:

Васильцев!