Сын Сэма. История самого опасного серийного убийцы Америки

…Когда-нибудь мне действительно пригодятся все эти знания. Я буду делать что-то по-настоящему важное, и никто не будет вправе мне указывать, куда идти. В конце концов, не стоит приказывать человеку с оружием в руках. Дядя Сэм будет удивлен…

Из письма Дэвида Берковица Айрис Герхардт, 1972 г.

* * *

Психиатрическая больница округа Кингс, 1978 г.

– Я так сказал? Если честно, я не помню, почему я это написал, но не думаю, что я имел в виду что-то определенное. Мне нравилось изучать боевые искусства, проходить военную подготовку, но раздражало, что все это невозможно применить на практике. Наверное, это и побудило меня написать что-то такое. Возможно, мне просто хотелось впечатлить Айрис, напугать ее. Судя по ее ответу, у меня это получилось.

– Вам больше нравится писать письма, чем общаться по телефону или лично?

– В письмах есть что-то настоящее. Мне всегда было проще выразить то, что хочу, на бумаге. В личном разговоре все построено на эмоциях. Все пытаются что-то сказать, но никто никого не слышит. Письмо помогает сформулировать правильно свою мысль и донести ее. Такой диалог, на мой взгляд, более продуктивен.

– В письмах есть другая особенность.

– Какая?

– Когда, человек пишет письмо, он не пытается никого услышать. Это разговор с самим собой.

– Возможно, вы правы. Как и разговор с психиатром. Я могу идти?

Дэвид поднялся со стула, а врач нажал на кнопку вызова санитаров, которые должны были отвести пациента в палату. Дэвид содержался в одиночной палате и находился под постоянным наблюдением, но каким-то удивительным образом он при этом постоянно умудрялся подбросить врачам проблем. На днях он написал письмо журналисту Джимми Бреслину с приглашением на встречу. Журналист моментально опубликовал это письмо в газете «Дэйли Ньюз» и теперь обивал пороги больницы, требуя встречи с пациентом. Ему, конечно, могли бы отказать, так как он не являлся родственником, но стены больницы уже очень давно осаждали разгневанные и влюбленные в Берковица люди, а на углу дома даже появился парень, продающий футболки с цифрой 44, обозначающей калибр револьвера, с помощью которого Дэвид расстреливал людей. У продавца были футболки как с проклятиями, так и с признаниями в любви. Ничего личного, только бизнес.

На глаза психиатра попалась газета, которую ассистент услужливо положил ему на стол. На первой полосе, как и всегда в последние несколько месяцев, была статья про Сына Сэма.

«…Я твердо верю, что ни один вменяемый человек не способен выйти на улицу и расстреливать людей. Сейчас правительство явно продвигает мнение о том, что Сын Сэма отдавал себе отчет в своих действиях. Серьезно? Человек, действиями которого руководила собака?..» Дальше читать не имело смысла. Доктор смотрел еще какое-то время на аккуратно сложенную газету, а потом все же подписал разрешение на пропуск журналиста в клинику.

6. Корея

1972 г.

Как и обещал наставник, Дэвида направили в Южную Корею, охранять границу с Северной Кореей, печально известной страной, о которой никто ничего не знал, кроме того факта, что она печально известна. Кроме Дэвида, туда направили еще с десяток солдат из того же выпуска. Все они были из других отрядов, так что Дэвид снова оказался в новом для себя коллективе.

Их отправили в Корею военным рейсом. На борту все вели себя очень тихо. Кто-то боялся полетов, а кто-то – того, что их ждет после приземления. Дэвид не боялся ничего. Он был бы рад, если бы самолет с ним на борту упал бы где-нибудь посреди Тихого океана или если прямо на выходе из аэропорта их машину бы обстреляли местные жители. Чем хуже, тем интереснее, в конце концов.

Во время полета он вел себя необычно шумно и весело, откалывал грязные шуточки о корейских проститутках, которых, по слухам, можно купить за доллар, чем невероятно веселил всех окружающих.

Обычно все люди садятся в самолет с острым ощущением того, что мир изменится в тот момент, когда шасси самолета вновь коснется земли. В этот раз все случилось именно так. Мир вокруг Дэвида изменился радикально, и дело было вовсе не в том, что они приземлились на другой половине земного шара. За время полета солдаты сложили о нем мнение как о душе любой компании, прирожденном и бесстрашном солдате, а человеку обычно свойственно быть тем, кем его считают окружающие.