Сын цирка

Так Фаррух уселся в кресло заместителя комиссара. Оно было выше, чем стул, отсюда было легче рассмотреть фотографии убитых проституток – или, скажем, труднее игнорировать. Доктор вспомнил день на Чоупатти-Бич, когда маленького Джона Д. так напугали праздничная толпа и головы слонов, которых тащили в море. «Они топят слонов! – кричал малыш. – Теперь слоны рассердятся!»

В своих письменных показаниях Фаррух заявил, что все телефонные звонки-угрозы, касающиеся смерти его отца, шли от Рахула, – на это указывал женский голос, пытающийся звучать как мужской, что соответствовало голосу Рахула, кем бы он ни стал в результате. Двадцать лет назад голос Рахула еще находился в стадии становления, поскольку не определился с точки зрения половой принадлежности. Но хотя Пател нашел это соображение интересным, детектива не устроил вывод доктора Даруваллы о том, что Рахул был убийцей старого Лоуджи. Для этого надо было иметь слишком богатое воображение – тут была большая натяжка. Такого рода домысел подрывал правдоподобность письменных показаний доктора и сводил их, по мнению заместителя комиссара, к «профанации».

– Машину с вашим отцом подорвали профессионалы, – проинформировал Фарруха З. К. П. Пател. – В то время я еще служил офицером в полицейском участке Колаба и был на дежурстве. Тот звонок поступил на полицейский участок Тордео. Мне не разрешили выехать на место преступления, а потом расследование передали в правительственную комиссию. Но мне достоверно известно, что убийство Лоуджи Даруваллы было совершено группой преступников. Я слышал краем уха, что в ней мог участвовать главный садовник.

– Из клуба «Дакворт»? – воскликнул доктор Дарувалла, – сам не зная почему, он недолюбливал садовника.

– Тогда был другой садовник… вы его вспомните, – сказал детектив.

– Вот это да! – сказал Фаррух. Он все больше и больше чувствовал себя профаном.

– Во всяком случае, возможно, что это Рахул делал телефонные звонки, – вполне это допускаю, – сказал Пател. – Однако он не специалист по подрывам машин.

Доктор Дарувалла понуро замер, глядя на лежащую перед ним фотоисторию убийств.

– Но зачем Рахулу ненавидеть меня или Дхара? – спросил он.

– Вот на этот вопрос вы и не ответили. Даже не затронули его в своих показаниях, – сказал З. К. П. Пател. – И правда – зачем?

На этом невыясненном вопросе мужчины и расстались. Доктор взял такси, чтобы подобрать на окраине города Мартина Миллса, а детектив Пател уселся в свое кресло. Заместитель комиссара полиции снова глянул на слонов, подмигивающих с нежных животов зверски убитых женщин.

Мотива нет

Заместитель комиссара размышлял над тем, что загадка ненависти Рахула, скорей всего, неразрешима. Можно строить сколько угодно гипотез на эту тему, однако все они так и останутся без ответа – и, пожалуй, навсегда. Что двигало Рахулом, так и останется нераскрытым. Что было действительно неправдоподобно в фильмах об Инспекторе Дхаре – это то, что у всех убийц мотивы всегда были четко установлены, причины той или иной ненависти, ведущей к тому или иному преступлению, всегда были понятны. Детектив Пател вздохнул – жаль, что Рахул Рай не из кино.

Дополнительно к письменным показаниям Даруваллы детектив еще запасся письмом от доктора, поскольку от внимания Патела не ускользнуло, что доктор Дарувалла был приглашенным председателем комитета по членству клуба «Дакворт». От имени заместителя комиссара полиции Патела клубу «Дакворт» адресовалась просьба сообщить имена новых членов клуба – «новых» за последние двадцать лет. Пател отправил с запросом в клуб младшего инспектора, велев ему не возвращаться без списка фамилий. Детектив надеялся, что не придется читать все шесть тысяч фамилий членов клуба, – при везении найти в списке родственника покойной Промилы Рай будет не так уж трудно. Заместителю комиссара полиции не терпелось поскорее увидеть этот список.

Детектив сидел за столом в обществе пылинок, танцующих под вращающимся потолочным вентилятором, который был беззвучен не по природе своей, но потому, что его тихое поскрипывание и пощелкивание заглушал постоянный оркестр пишущих машинок, на которых стрекотали секретарши. Поначалу Пател почувствовал эйфорию от информации, сообщенной доктором Даруваллой. Никогда еще детектив не подступался так близко к Рахулу – убийца будет обязательно задержан, его арест неминуем. Однако Пател не мог заставить себя поделиться радостью с женой – ему не хотелось ее разочаровывать, поскольку концы с концами пока не сходились. Тут, он знал, чего-то явно недоставало.

«Зачем Рахулу ненавидеть меня или Дхара?» – спросил доктор Дарувалла. С точки зрения заместителя комиссара, такой бессмысленный вопрос был вполне в духе создателя Инспектора Дхара, тем не менее детектив – то есть реальный детектив – настаивал на том, чтобы доктор продолжал задавать себе этот бессмысленный вопрос.