Сын цирка

Треск пишущих машинок возобновился, хотя детектив Пател знал, что большинство первых напечатанных слов будут бессмысленны. Внизу во дворе без толку залаяли доберманы – он видел, как они возятся в своей загородке. Механик оседлал ближайший мотоцикл и подпрыгивал на нем, нажимая на стартер, однако без успеха. Двигатель чихал, как будто что-то с предсмертным хрипом подклинивало храповик.

– Страви воздух из карбюратора, в смеси слишком много воздуха! – закричал Пател механику, который сразу же занялся карбюратором, продолжая без устали давить ногой на стартер.

Когда мотор завелся, механик так сильно нажал на газ, что в грохоте исчез лай собак, а заместитель комиссара полиции вернулся в кабинет, сел в кресло и закрыл глаза. Постепенно он стал клевать носом, как будто нашел подходящий ритм, если не мелодию, во всплесках стаккато, раздававшихся из кабинетов секретарш с их пишущими машинками.

Он не стал говорить Нэнси, что завтра утром у них будет ланч в клубе «Дакворт» с доктором Даруваллой и, может быть, с Инспектором Дхаром. Он решил попридержать это сообщение. Он знал, что это может ее расстроить и даже довести до слез – или, по крайней мере, обернется еще одной долгой бессонной ночью и безнадежной скорбью. Нэнси ненавидела выходы в общество. К тому же она стала испытывать непонятную неприязнь к создателю Инспектора Дхара и к самому Дхару. Детектив понимал: в неприязни жены было не больше логики, чем в ее обвинении, что оба мужчины так и не сообразили, насколько жестоко она была травмирована в Гоа. Детектив допускал, что Нэнси, по той же странной логике, будет стыдно оказаться в компании доктора Даруваллы и Дхара, поскольку ей невыносимо встречаться с кем бы то ни было, кто знал ее тогда.

Я скажу ей о ланче в клубе «Дакворт» завтра утром, подумал детектив, пусть она лучше выспится. К тому же как только он прочтет имена новых членов клуба, он, возможно, обнаружит, кем был Рахул или за кого он/она выдает себя в настоящее время.

Коллеги заместителя комиссара полиции и их секретарши были в напряжении до тех пор, пока не услышали, что его пишущая машинка тоже присоединилась к их однообразному хору. Для них это было возвращением к приятной рутине, поскольку клацанье клавиш под пальцами заместителя комиссара означало, что он вернулся к нормальному состоянию духа, если не к душевному спокойствию. Младших офицеров даже успокаивала мысль, что Пател переписывает их собственные небрежные доклады. Они также знали, что где-то во второй половине дня детектив положит им на стол их первоначальные и переписанные самим Пателом сочинения, причем оригиналы будут содержать множество оскорбительных замечаний по поводу многочисленных недостатков, поскольку, по мнению детектива Патела, никто не мог написать нормальный доклад. А секретарши получат свое за допущенные опечатки. Заместитель комиссара настолько пренебрежительно относился к секретаршам, что печатал сам.

Мартина тошнит от его матери

Трахома, которая является в мире одной из самых распространенных причин потери зрения, легко излечима на ранней стадии хламидийной инфекции конъюнктивы. У Ганеша была эта стадия – еще не началось рубцевание роговицы. Джиджибхой-ГУНГ прописал трехнедельный курс тетрациклина перорально, а также тетрациклиновую мазь. Иногда требовалось пройти несколько курсов лечения, сказал доктор Джиджибхой, но слезящиеся глаза колченогого мальчика должны очиститься.

– Вот видите, – сказал Мартин Миллс доктору Дарувалле. – Мы уже сделали мальчику что-то хорошее. Это было нетрудно, ведь так?

Доктор чувствовал себя нарушителем правил, поскольку они ехали не на такси Вайнода – и даже не на такси из его таксопарка. Это было к тому же и небезопасно, поскольку престарелый водитель предупредил их, что не знает Бомбея. Перед тем как отправиться в район Мазагаон, они высадили нищего мальчика по его просьбе на Чоупатти-Бич. Доктор Дарувалла не удержался и сказал Мартину Миллсу, что маленький калека, несомненно, намерен продать все, что ему купили на Фэшн-стрит.

– Вы циник, – сказал схоласт.

– Возможно, он продаст и тетрациклин, – заметил Фаррух. – И вероятно, ослепнет еще до того, как попадет в цирк.

Сопровождая миссионера в миссию Святого Игнатия, Фаррух почувствовал себя настолько замороченным, что ему хотелось отпускать желчные замечания в свой собственный адрес. Доктор Дарувалла решил, что больше никогда не напишет ни одного сценария об Инспекторе Дхаре. Он также решил созвать пресс-конференцию, где возьмет на себя всю вину за создание этого образа.