Сын цирка

Теперь уже Нэнси пришлось отвести взгляд, и она посмотрела прямо на доктора Даруваллу.

– Почему вы держите в секрете, что это вы пишете сценарии для всех его фильмов? – спросила Нэнси доктора.

– Я сделал свою карьеру, – ответил доктор Дарувалла. – Идея заключалась в том, чтобы сделать карьеру и ему.

– Хм, и вы уверены, что сделали это, – сказала Нэнси Фарруху.

Детектив Пател потянулся к ее левой руке, которая лежала на столе возле вилки, но Нэнси убрала руку на свое колено. Затем она посмотрела на Дхара.

– И как вам это нравится? Ваша карьера… – спросила Нэнси актера.

Он заученно пожал плечом, что только подчеркнуло его усмешку. В его глазах было что-то жестокое и веселое.

– У меня есть основная работа… и другая жизнь, – ответил Дхар.

– Счастливчик, – сказала Нэнси.

– Милая, – сказал заместитель комиссара.

Он дотянулся до колена жены и взял ее за руку. Похоже, сидя в кресле из ротанга, она вдруг почувствовала легкую слабость. Даже мистер Сетна слышал ее выдох; старый стюард слышал почти все остальное, а о том, что он на самом деле не слышал, он довольно точно догадывался, читая по их губам. Мистер Сетна был мастером чтения по губам, и для человека его возраста он был весьма проворен; столик на четверых поставил перед ним мало проблем. Разговор легче было подслушивать в Дамском саду, чем в обеденном зале, потому что тут не было потолочных вентиляторов, а над головой – лишь цветы беседки.

С точки зрения мистера Сетны, ланч оказывался гораздо интересней того, что можно было ожидать. Трупы! Украденный колпачок авторучки? И самое поразительное открытие – что доктор Дарувалла на самом деле был автором этого мусора, который привел Инспектора Дхара к славе! В каком-то смысле мистер Сетна полагал, что он и так все это знал; старый стюард всегда чувствовал, что Фаррух не такой человек, каким был его отец.

Мистер Сетна незаметно приплыл с напитками; затем незаметно уплыл. Ядовитые чувства, которые старый стюард испытывал по отношению к Дхару, теперь распространились и на доктора Даруваллу. Парс, пишущий для индийского кино! И высмеивающий других парсов! Да как он посмел! Мистер Сетна с трудом сдерживался. Он уже слышал звук от встречи его серебряного подноса с макушкой доктора Даруваллы. Это был звук гонга. Стюарду понадобились все силы, чтобы удержаться от соблазна прикрыть осененный волосками пупок женщины салфеткой, которая небрежно лежала у нее на коленях. Такой пупок, как у нее, должен быть закрыт, если не вовсе запрещен! Но мистер Сетна быстро успокоился, потому что не хотел пропустить то, что говорил настоящий полицейский.

– Я бы хотел услышать, как каждый из вас представляет себе Рахула сегодня, полагая, что теперь он женщина, – сказал заместитель комиссара. – Начните вы, – сказал Пател Дхару.

– Из-за тщеславия и чувства физического превосходства над окружающими она будет выглядеть моложе своих лет, – начал Дхар.

– Но ей должно быть пятьдесят три или пятьдесят четыре, – вмешался доктор Дарувалла.

– Вы следующий. Пожалуйста, дайте ему закончить, – сказал детектив Пател.

– Она не выглядит на свои пятьдесят три или пятьдесят четыре года, разве что только рано утром, – продолжил Дхар. – И она очень ухоженна. У нее хищная аура. Она охотник, я имею в виду – сексуальный охотник.

– Я думаю, что она была очень пылкой, когда была еще мальчиком! – заметил доктор Дарувалла.

– Кто же не был? – не без горечи спросила Нэнси.

Один только муж посмотрел на нее.

– Пожалуйста, пусть он закончит, – терпеливо сказал Пател.

– Она также женщина, которая любит заставлять мужчину хотеть ее, даже если она готова отвергнуть его, – сказал Дхар. Он смотрел на Нэнси. – И я бы предположил, что она, как и ее покойная тетя, довольно ядовитая особа. Она всегда готова насмехаться над кем-то или над чем-то.

– Да-да, – нетерпеливо сказал доктор Дарувалла, – но не забывайте, что она также и глазун.

– Простите – кто? – спросил детектив Пател.

– Семейная черта – Рахул глазеет на всех. Она – маниакальный глазун! – ответил Фаррух. – Она делает это потому, что намеренно груба, но также и потому, что у нее какое-то врожденное любопытство. Такой была ее тетя, та была просто за гранью! Рахула именно таким и воспитали. Абсолютная бесцеремонность. Допускаю, что теперь она может быть очень женственной, но только не ее глаза. Она смотрит по-мужски – всего тебя оглядит и заставит потупиться.

– У вас все? – спросил Дхара заместитель комиссара.

– Думаю, да, – ответил актер.

– Я плохо ее видела, – неожиданно сказала Нэнси. – Было очень мало света или вообще не было – только масляная лампа. Я видела ее лишь мельком. Я болела, у меня была лихорадка. – Нэнси играла со своей половиной шариковой ручки на столе, поворачивая ее под прямым углом к ножу и ложке, а затем снова кладя вдоль. – Она хорошо пахла, и она была гладкой как шелк, но сильной, – добавила Нэнси.

– Мы говорим о теперь, а не о тогда, – сказал Пател. – Какая она теперь?