Сын цирка

– Возможно, она актриса, – сказал мистер Догар.

– Она сейчас играет, но она не актриса, – ответила миссис Догар.

Что было заметно Фарруху в Рахуле, так это унаследованный транссексуалом у его тетки Промилы пронзительный взгляд рептилии; казалось, что когда она смотрела на вас, то видела другую форму жизни – отнюдь не человека.

– Отсюда трудно судить, – сказал доктор Дарувалла. – Я не понимаю, он ей интересен или она хочет его убить?

– Возможно, что для нее это одно и то же, – сказал заместитель комиссара.

– Что бы она ни чувствовала, он ей интересен, – сказала Нэнси.

Если бы Рахул смотрел в эту сторону, он увидел бы только спину Нэнси. Но его глаза были устремлены на Джона Д.

Когда музыканты заиграли более быстрый танец, Дхар и Мюриэл с еще большим пылом вцепились друг в друга, как бы воспламененные после перерыва или после своего тесного контакта. Платье Мюриэл лишилось нескольких дешевых блесток; они сверкали на танцполе, отражая свет от люстры и похрустывая под каблуками Дхара или Мюриэл. Струйка пота так и убегала в декольте Мюриэл, а у Дхара слегка кровоточили царапины на запястье; манжет его белой рубашки был весь в пятнышках крови. Он так сильно держал Мюриэл за талию, что поцарапался блестками. Актер почти не обратил на это внимание, однако Мюриэл взяла его запястье и накрыла порезы своими губами. Так – с его прижатым к ее губам запястьем – они продолжали танцевать. Мистер Сетна видел такие вещи только в кино. Стюард не понимал, что увиденное им было сценарием Фарруха Даруваллы – с Инспектором Дхаром в главной роли.

Мюриэл вызвала ажиотаж в связи со своим отбытием из клуба «Дакворт». Последний танец (снова медленный) она танцевала с накинутой на плечи шалью; она опрокинула в себя почти полный бокал шампанского в фойе. Затем, когда Вайнод шел с экзотической танцовщицей к «амбассадору», она оперлась на голову карлика.

– Манеры, достойные шлюхи, – сказал мистер Догар. – Полагаю, она возвращается в бордель.

Но Рахул лишь взглянул на часы. Вторая миссис Догар была хорошо знакома с ночной жизнью Бомбея; она знала, что вскоре начнется первое шоу во «Дворце Эроса», или, может быть, подружка Дхара работала в «Мокром кабаре» – первое шоу там начиналось на пятнадцать минут позже.

Когда Дхар пригласил на танец дочь супругов Сорабджи, в обеденном зале и в Дамском саду снова воцарилось напряжение. Даже сидя спиной к происходящему, Нэнси ощущала, что случилось нечто несусветное.

– Он еще пригласил кого-то потанцевать, не так ли? – сказала она; ее лицо и шея покраснели.

– Кто эта молодая девушка? Она не входит в наш план! – сказал детектив Пател.

– Доверьтесь ему – он отличный импровизатор, – сказал сценарист. – Он всегда понимает, кто он и какова его роль. Он знает, что делает.

Нэнси сдавила жемчужину на своем ожерелье; ее большой и указательный пальцы побелели.

– Дай бог, чтобы так оно и было, – сказала она.

Джулия обернулась, но смогла увидеть не бальный зал, а только лишь нескрываемое отвращение, написанное на лице миссис Догар.

– Это маленькая Эми Сорабджи – она, должно быть, вернулась с учебы, – сообщил жене доктор Дарувалла.

– Она всего лишь подросток! – воскликнула Джулия.

– Думаю, она немного старше, – ответил настоящий полицейский.

– Это блестящий ход! – сказал сценарист. – Миссис Догар не знает, что и думать!

– Я знаю, что она чувствует, – сказала ему Нэнси.

– Все будет хорошо, милая, – сказал заместитель комиссара жене. Когда он взял ее за руку, она выдернула ее.

– Я следующая? – спросила Нэнси. – Мне ждать своей очереди?

Почти все в обеденном зале повернулись в сторону бального зала. Все смотрели на неутомимую потную кинозвезду, с тяжелыми плечами и пивным животиком; он крутил маленькую Эми Сорабджи так, как будто она была не тяжелее своего наряда.

Хотя супруги Сорабджи и чета Дарувалла были старыми друзьями, доктор и миссис Сорабджи были удивлены таким внезапным приглашением Дхара и тем, что Эми приняла его. Это была глупая девушка лет двадцати, бывшая студентка, не просто приехавшая домой на праздник – ее исключили из университета. Хотя Дхар не завлекал ее – актер вел себя как настоящий джентльмен, – юная леди, казалось, была счастлива. Они танцевали совсем иначе, чем Дхар с Мюриэл; игривость юной девицы трогательно уравновешивалась уверенными, плавными жестами зрелого мужчины.

– Теперь он соблазняет детей! – заявил мистер Догар своей жене. – Похоже, он собирается танцевать со всеми женщинами, – уверен, тебя, Промила, он тоже пригласит!

Миссис Догар была явно расстроена. Она извинилась по поводу того, что ей надо в дамскую комнату, где ей пришлось вспомнить о самом ненавистном аспекте женской доли – вечно ждать, чтобы попи́сать. Там была слишком длинная очередь. Рахул проскользнул через фойе в закрытые и затемненные административные помещения старого клуба. Ему было достаточно лунного света, и он заложил в каретку ближайшей к окну пишущей машинки банкноту в две рупии. Напечатанное на купюре сообщение было таким же спонтанным, как и его чувства в данный момент:

БОЛЬШЕ НЕ ЧЛЕН КЛУБА