Сын Валленрода

В гостиной, несмотря на открытое окно, становится нестерпимо душно. Ни малейшего дуновения. Солнце припекает спины. Дукель сжимает плечо Станиславу. «Вам известно об акции группы немецких скаутов из Быдгощи?» — спрашивает фон Ширах. Да, начальник в курсе, слыхал об этом. Они вступили в Союз польского харцерства. «Причем, сделали это добровольно», — подхватывает с улыбкой предводитель гитлеровской молодежи. Но начальник тут же парирует. «Добровольно или по вашему указанию, герр фон Ширах?» «Почему же по нашему указанию?» — удивляется фон Ширах. «Чтобы облегчить нам эту беседу», — раздается в ответ. Теперь улыбаются оба, но нацистский бонза поспешно добавляет: «Вы должны поступить так же. Примеры действительно бывают добрыми советчиками». В голосе его уже проскальзывает угрожающая нотка. Это вынуждает начальника высказаться резче. Польское харцерство в Германии, говорит он, живет в атмосфере запугивания. Немецкие молодежные организации активно этому содействуют. Нет такого мероприятия, которое они не пытались бы сорвать. Не делается ли это с вашего ведома, герр фон Ширах? Ответ уклончив: «Мы не можем отвечать за настроения нашей молодежи. Она раскованна, динамична, спонтанна в своих проявлениях. И это ее право». «Месяц назад, во время этих спонтанных проявлений, — вставил начальник, — был застрелен польский врач в своем собственном кабинете. И убийца до сих пор не задержан. Это тревожная медлительность. Личная безопасность членов нашей организации становится весьма проблематичной». На лице фон Шираха — гримаса недовольства. Убийства случаются в любой стране. Я вызвал вас не для обсуждения проблем уголовной преступности. С этим прошу обращаться в полицию. Я только хотел выяснить, собирается ли польское харцерство в Германии вступить в гитлерюгенд. Это единственная цель нашей встречи. Итак?.. Выдержав паузу, начальник ответил вопросом на вопрос: «Следует ли расценивать этот разговор как нажим гитлерюгенда на Союз польского харцерства в Германии?» Фон Ширах неуверенно качает головой. Нет. Но советует этот вопрос обдумать. Для блага польской организации и с учетом выгод, вытекающих из положительного решения. И дает еще месяц на размышления.

— Скверная история, — вдруг промолвил Дукель. — Пожалуй, дни наши сочтены.

— Почему так считаешь? — перебивает его начальник.

— Я не считаю. Я знаю только, что распущены уже все негитлеровские организации. Сперва расправились со своими, а теперь примутся за нас. Нет двух мнений.

— Ошибаешься, Дукель! — сказал начальник. — Есть еще одна немецкая организация, которая не распущена. Deutsche Pfadfinder, немецкие скауты. В ближайшие дни их представитель направляется в Лондон. Хочет принять участие в Jamboree. Не без ведома гитлерюгенда. А фон Ширах пытается таким способом получить согласие Международного бюро на участие в скаутском слете в Венгрии. Не знаю, получит ли, но некоторое время их наверняка не будут трогать. По этим же самым причинам не посмеют тронуть и нас. Не захотят портить отношений с Лондоном. Пока что мы можем без опасений продолжать нашу деятельность. Именно это я хотел сообщить вам в первую очередь.

Совещание было закончено. Собравшиеся вскочили со своих мест заметно повеселевшими. Несколько слов, завершивших довольно мрачный отчет о переговорах в Берлине, ободрили Станислава. Они обменялись с Дукелем своими соображениями по этому поводу. Оба восхищались начальником, знатоком обходных путей, которыми приходилось продираться сквозь дебри немецкой администрации, изобилующие всевозможными ловушками. Хотя, в сущности, все это было не так уж отрадно. Немецкие молодые социалисты уже томились в лагерях… как они называются… в концентрационных лагерях, и, собственно, надо быть готовым к худшему. А пока — хранить спокойствие, притворяться, что ничего особенного не происходит.

Станислав подошел к начальнику, чтобы доложить о встрече с освобожденным из полицайпрезидиума харцером Клютой. Начальник знал о их неудачном рейде на гору святой Анны и об аресте одного из участников. Он был несколько удивлен известием об освобождении, но воспринял этот факт как доброе предзнаменование. Ведь таким образом подтверждалось предположение о том, что власти волей-неволей заинтересованы в поддержании хороших отношений со скаутским руководством, и нельзя было не порадоваться благополучному исходу инцидента, сулившего массу неприятностей. Если полиция из соображений тактики отпустила парня, который ее крепко обложил, то, пожалуй, дела не так уж плохи.

— Я же говорил, что они вынуждены с нами считаться, — сказал начальник и улыбнулся Станиславу. Ему еще надо было подготовиться к выступлению перед харцерами, которые дожидались на улице. После ночных столкновений с монахами и полицией им полагалось несколько теплых слов.